Держи марку!

– Я Читал Документы По Твоим Несметным Преступлениям, Господин Вон Липвиг. На Водокачке Учишься Ценить Рациональное Мышление. Ты Отнимал Чужое, Потому Что Ты Был Умнее, А Они Глупее.

– В большинстве случаев, на секундочку, они были уверены, что сами дурят меня!

– Ты Заманивал Их В Ловушку, Господин Вон Липвиг, – сказал Помпа.

Мокриц собрался было многозначительно ткнуть голема пальцем, но в самый последний момент одумался – так и палец недолго сломать.

– А как насчет того, что сейчас я за все это расплачиваюсь? – сказал он. – Меня чуть не повесили, черт побери!

– Да. Но Даже Сейчас Ты Подумываешь О Побеге Или О Том, Как Бы Извлечь Выгоду Из Сложившейся Ситуации. Как Говорится, Горбатого Не Отмоешь Добела.

– Но тебе все равно положено исполнять мои приказы, так? – вспылил Мокриц.

– Да.

– Так отвинти себе башку к черту!

Но мгновение огонек в глазах Помпы дрогнул. Потом голем открыл рот и заговорил голосом лорда Витинари.

– Ох, фон Липвиг. Сколько раз ни повторяй, ты все пропускаешь мимо ушей. Господину Помпе нельзя приказать самоуничтожиться. Я надеялся, хотя бы это до тебя дошло. Еще один подобный приказ, и против тебя будут приняты меры.

Голем снова моргнул.

– Как ты это… – начал Мокриц.

– Я Могу В Точности Воспроизвести Любое Официальное Распоряжение, – сказал голем своим обычным гремящим голосом. – Полагаю, Лорд Витинари Предусмотрел Такую Линию Поведения И Оставил Это Сообщение, Чтобы…

– Я имел в виду голос!

– В Точности Воспроизвести, Господин Вон Липвиг, – ответил Помпа. – Я Могу Разговаривать Любым Человечьим Голосом.

– Правда? Как мило.

Мокриц уставился на господина Помпу. В его лице напрочь отсутствовала мимика. Было некое подобие носа – глиняный бугорок, и все. Когда он говорил, рот у него открывался и закрывался, и одним только богам известно, как обожженная глина могла шевелиться – им-то как раз, наверное, и было это известно. Глаза никогда не закрывались, только меняли яркость.

– Ты что, читаешь мои мысли? – спросил Мокриц.

– Нет, Я Анализирую Твое Предыдущее Поведение И Делаю Выводы.

– Значит… – Мокриц опять не мог найти слов. Он заглянул в пустое лицо голема, на котором тем не менее каким-то образом читалось неодобрение. Он привык к выражениям бешенства, возмущения и ненависти. Это было частью его профессии. Но что такое голем? Просто… комок земли. Поджаренной земли. Когда люди смотрят на тебя так, словно ты хуже грязи на их подметках, – это одно, но было на удивление неприятно, когда на тебя так смотрела сама грязь.

– …не надо, – неловко заключил Мокриц. – Иди и… работай! Давай! Иди! За этим ты здесь. За этим ты нужен.

Клик-башню 181 называли еще счастливой башней. Она была расположена недалеко от городка Бонк, куда можно было отправиться в выходной день, принять горячую ванну и выспаться в мягкой постели, но поскольку это место находилось в Убервальде, транспорта здесь проезжало мало, а еще – важный момент – башня располагалась высоко-высоко в горах, куда начальству было лень добираться. В старые добрые дни прошлого года, когда Мертвый Час наступал каждый вечер, башня была особенно везучей, потому что у семафорщиков по восходящей и нисходящей линии перерыв был в одно и то же время, а значит, у них была лишняя пара рук для техобслуживания. Сейчас башня 181, как и остальные башни, проводила техобслуживание или без отрыва от производства, или никак, но все по привычке продолжали считать, что людям работалось на ней хорошо.

В широком смысле «людям». Внизу на равнинах бытовала расхожая шутка, что на 181-й работают одни вампиры и вервольфы. На самом деле, как и многие другие башни, ее зачастую обслуживали дети.

Все знают, как это бывает. Ну, новое руководство, наверное, не знало, но даже если бы выяснило, то ничего не стало бы предпринимать – разве что старательно позабыло бы о том, что узнало. Детям не нужно платить.

Молодые – преимущественно – операторы клик-башен вкалывали как каторжные в любую погоду за мизерную плату. Это были одиночки, неисправимые романтики, беглецы от правосудия, которое о них забыло, или от всего мира. Все они отличались определенным организованным безумием. Они говорили, что перестук клик-башен проникает в голову, и твои мысли начинают идти с ним в такт, и вскоре достаточно будет прислушаться к щелчкам заслонок, чтобы понять, о чем говорится в сообщении. У себя в башнях эти люди пили горячий чай из странных жестяных кружек с широким донышком, чтобы они не опрокидывались, когда в башню врезалась очередная чайка. По выходным они пили алкоголь из любых емкостей. И несли какую-то им одним понятную чушь, про ослов и недослов, про верхнюю частоту и пространственные пакеты, про барабаны и баранки, про 181-ю (что было хорошо), стаи (что было плохо), и полное застаивание (вообще ничего хорошего), и стоп-коды, и хап-коды, и жаккарды…