– Ясное дело. Это же стиксий, не что-нибудь. Он поглощает свет. Если б дело было при свете дня, ты бы уже визжал и дул на пальцы. Когда на улице солнце, не вынимай его из шкатулки, понял? Или на перчатку носи, если пофрантить любишь.
– Оно идеально!
– Ага. – Старик выхватил кольцо, и Досихпор стал проваливаться в свой персональный ад. – Совсем как настоящее, да? – прорычал подражатель. – И нечего тут удивляться. Думаешь, я не понимал, что делал? Я и настоящее кольцо видел пару раз, а этим самого лорда Витинари можно провести. Многое придется стереть из моей памяти.
– Не понимаю, о чем ты! – упирался Досихпор.
– Значит, и впрямь дурак.
– Я же сказал тебе, буква V никому не принадлежит!
– Так и скажешь его светлости? То-то же. В общем, будешь должен мне еще полтыщи. Я тут собрался выходить на покой, и такого бонуса мне как раз надолго хватит.
– Мы же договаривались!
– И сейчас договоримся, – сказал Морпет. – На этот раз ты платишь за мою короткую память.
Мастер подражаний ликовал. Юноша был недоволен и неуверен.
– Это же для кого-то бесценно, – намекнул Морпет.
– Хорошо, еще пятьсот, чтоб тебя.
– Да нет, уже тысяча, – сказал старик. – Разумеешь? Слишком быстро согласился. Не поторговался. Кому-то дозарезу нужна моя поделка, да? Полторы тысячи на все про все. Ты во всем городе не найдешь мастера, который управлялся бы со стиксием лучше меня. А если я услышу от тебя что-то помимо «да», станет две. Будь по-моему.
Повисла долгая пауза, и Досихпор сказал:
– Да. Но остальное мне придется принести позже.
– Пожалуйста, господин. Буду ждать. Ну вот, совсем не сложно. Ничего личного, просто бизнес.
Кольцо отправилось обратно в шкатулку, шкатулка – обратно в стол. По сигналу от юноши тролль сбросил мешки и, выполнив дело, удалился в ночь.
Досихпор резко обернулся, и правая рука подражателя скрылась под столом. Он расслабился, когда юноша спросил:
– Ты будешь здесь, да?
– Я? Я всегда здесь. Выход сам найдешь.
– Ты будешь здесь?
–
В темноте душного коридора юноша с колотящимся сердцем открыл дверь. Через порог ступила фигура в черном. Лица не было видно за маской, но юноша прошептал:
– Шкатулка в левом верхнем ящике. Справа какое-то оружие. Деньги оставь себе. Только не… делай ему больно, ладно?
– Что? Я здесь не за этим! – прошипела мрачная фигура.
– Знаю, но… ничего лишнего, хорошо?
И с этим Досихпор закрыл за собой дверь.
Лил дождь. Юноша отошел и встал на крыльце дома напротив. Было плохо слышно за шумом дождя и воды в канавах, но ему показалось, что за всем этим он расслышал слабый звук удара. Но ему могло показаться, потому что он не слышал ни скрипа дверей, ни шагов убийцы, и у него чуть душа в пятки не ушла со страху, когда фигура нависла над ним, вложила ему в руку шкатулку и скрылась за пеленой дождя.
На улицу вытек аромат мяты. Тщательно заметая за собой следы, убийца оставил мятную бомбочку.
«Ах ты, старый дурак! – мысленно воскликнул Досихпор в душевной агонии. – Почему ты просто не взял деньги и не заткнулся? Ты не оставил мне выбора! Он не мог рисковать, чтобы ты проболтался!»
Подступила тошнота. Он не думал, что так все выйдет! Он не хотел никому смерти! И тут его вырвало.
Это было неделю назад. С тех пор ничего не изменилось к лучшему.
У лорда Витинари была черная карета.
У других людей тоже бывают черные кареты. Следовательно, не все обладатели черных карет – лорды Витинари.
Важное философское наблюдение, которое Мокриц, к вящему сожалению, забыл принять во внимание в пылу спешки.
Пыла теперь как не бывало. Космо Шик был холоден, или по меньшей мере изо всех сил старался так выглядеть. Одет он был, разумеется, в черное, как и все люди, желающие показать, насколько они богаты, но окончательно его выдавала борода.
Теоретически это была эспаньолка, почти как у лорда Витинари. Тонкие полоски черной щетины спускались по обеим щекам, такой же тонкой дугой загибались под носом и сходились черным треугольником под самой губой, придавая Космо вид, который ему самому наверняка казался угрожающе-элегантным. И в самом деле, на Витинари оно так и смотрелось. На лице у Космо элегантная стриженая растительность уныло топорщилась на синюшной челюсти, блестящей мелкими капельками пота, и в целом создавалось впечатление, что у него на подбородке была мошонка.
Какому-то цирюльнику приходилось иметь дело с этой бородой, с каждым ее волоском, что ни день, и его работу вряд ли облегчало то, что Космо изрядно располнел с тех пор, как создал себе этот имидж. В жизни беспечных молодых людей бывают моменты, когда кубики становятся шариками, но у Космо они превратились в бадью жира.
Но стоило посмотреть ему в глаза – и эффект сразу менялся. В них читалось скучающее выражение человека, который уже видел вас трупом…