Читаем Державный плотник полностью

- Я служу верой и правдой его величеству, - поклонился Павлуша.

- И вас зовут Павлушей, - еще веселее улыбнулась незнакомка, - ведь вы такой еще молоденький... Сколько вам лет?

- Восемнадцать, сударыня, - уже с нетерпением отвечал Павлуша.

- И мне столько же, - совсем рассмеялась незнакомка.

Но, заметив, что царский посол обеспокоен и, видимо, торопится узнать, где Меншиков, поспешила сказать:

- Александр Данилович теперь у графа Головина, а от него тотчас сам явится во дворец.

- Благодарю вас, сударыня, - низко поклонился Павлуша.

Он понял, что это не простая особа, а что-то близкое к Меншикову; все знает; но кто она?..

Павлуша еще раз поклонился, еще ниже, и вышел озадаченный.

"Меншиков?.. Или?.. - путалось в голове у Павлуши. - Нет, не Меншиков", - решил он.

Перед ним выплыл несколько наглый, хотя красивый облик Анны Монс.

"Нет, эта прекраснее", - снова решил Павлуша.

Так вон оно что!.. Не удивительно!..

"Кто ж она? Откуда? Иноземка, это несомненно... Александр Данилыч недавно ездил к войску в Ингрию и Ливонию... Оттуда, я чаю, он привез ее... Ну, Аннушка, води за нос Кенигсека, да только концы в воду хорони, на дно океана, да с камушком, а то всплывут али рыба проглотит, а рыбу рыбаки, пожалуй, выловят да к столу государеву поднесут", - рассуждал сам с собою Павлуша.

Его что-то как бы толкнуло под сердце и ударило в голову...

"Мотренька... две капли воды... только Мотренька чернявее... Нет, Мотренька краше... для меня..."

Смущенный входил Павлуша во дворец.

"Говорить государю или не сказывать, что я ее видел?.. Надо сказать, коли спросит. Я от государя ничего не таю, как у попа на духу..."

Ему навстречу попался Орлов.

- Александр Данилыч у государя? - спросил Павлуша.

- Нет... Да ты что такой? - вглядывался в него Орлов. - Разве дворские девки опять тебя силком целовали? Я их, которую, силком целую, а они тебя... Счастливчик!

Павлуша торопился.

- Куда ты? - остановил его Орлов.

- Пусти, к государю...

- Да он по твоей роже узнает, что тебя дворские девки девства лишили, - не унимался Орлов.

Павлуша хотел было спросить его о том, что занимало его...

"А если и Орлов ничего не знает, а я наведу его на след?" - мелькнуло у него в уме. И врожденная осторожность удержала его от вопроса.

Еще более смущенный, вступил он в рабочий кабинет государя.

Петр задумчиво глядел на околдовавшее его местечко на карте, на дельту Невы.

Увидав Павлушу, государь быстро спросил:

- Что с тобой, Павел?

- Ничего, государь, - еще более смутившись, отвечал Павлуша.

- Не лги... Я всякий твой взгляд и вздох понимаю, - ласково сказал государь. - Ну, что же?

- Орлов все меня смущает, государь, пристает.

- С чем?

- С дворскими, государь, девками.

- Разве и ты уже?..

- О, нет, государь! Орлов говорит, будто меня дворские девки девства лишили.

Государь весело рассмеялся.

- Бедный царский денщик! Что с ним сделали!

- Нет, государь, - бормотал несчастный Павлуша, - они раз как-то меня силком поцеловали, с того и дразнит меня Орлов.

- Так силком таки добра молодца? - смеялся царь. - А что Меншиков?

- Он у графа Головина, государь, и сейчас прибудет.

- А от кого узнал? - спросил царь.

Ягужинский окончательно растерялся.

- Да что ноне с тобой, Павел? Ты сам не свой... Сказывай, от кого узнал, что Данилыч у Головина.

- Мне девушка сказала.

- Какая девушка?

- Там, у Александра Данилыча, государь. А кто она, не сказала.

Государь улыбнулся.

- А! Девушка... А как она показалась тебе? - спросил он.

- Красавица, государь... Я такой не видывал... Разве...

- Что разве?

- У Кочубея дочка, государь.

- Краше этой?

- Нет, государь.

- Так приглянулась хохлушечка? - улыбнулся царь.

Ятужинский покраснел и потупился.

- Ну, так женю, женю на хохлушечке, - потрепал государь по щеке своего любимца. - Кочубей же, сказывают, богат, как Крез.

В это время вошел Меншиков.

10

По возвращении Меншикова из Ливонии вместе с Мартою Скавронскою, будущею императрицею Екатериною Алексеевною, государь, убедившись из личного доклада "Данилыча", что по всему южному побережью Финского залива и по южному же побережью Невы русское дело поставлено прочно, лично хотел убедиться, что и из Белого моря нельзя ожидать нападения шведов, которые все время гоняли Августа из конца в конец Польши.

Оказалось, что север России не требует особенных забот. Значит, можно будет подумать теперь и о Неве, и о ее дельте, не дававшей спать Державному Плотнику.

Но прежде чем топор его застучит у устьев Невы, надо завладеть ее истоком из Ладожского озера.

- Там ключ от Невы, - говорил государь Павлуше Ягужинскому, которого он уже начал посвящать в государственные дела. - Добудем ключ и откроем ворота в Неву.

Это говорил царь, отплывая из Соловок в монастырскую деревню Пюхча, чтоб оттуда прямым путем направиться к Повенцу, а оттуда к Ладожскому озеру.

С государем было 4000 войска.

Но как пройти положительно непроходимые, непроницаемые лесные чащи, болота, топи и ужасные дебри?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза