Держава богов

Теманские таверны не предназначены для того, чтобы напиваться по-черному, то бишь в одиночестве. Теманцы – одна из древнейших ветвей человечества, и они имели дело с разобщенностью городской жизни задолго до того, как амнийцы начали строить себе постоянные жилища. Стены таверны, в которую я ввалился, покрывали фрески с изображениями людей, и все эти нарисованные люди внимательно на меня смотрели. Это впечатление достигалось тем, что каждая фигура была обращена лицом к наиболее посещаемым уголкам зала. Они сидели, подавшись вперед и напряженно вслушиваясь в каждое слово, которое я мог бы произнести. К этому со временем привыкаешь.

Точно так же привыкаешь и к нарочито грубой меблировке питейного зала, словно предназначенной знакомить незнакомцев. Едва я успел усесться на длинный диван и взять похожую на рог кружку медового пива, как сразу двое подсели ко мне – просто потому, что сидеть было особо не на чем, а мне воспитание не позволяло в одиночку занимать целый диван. И конечно же, они заговорили со мной, поскольку местный музыкант, игравший на двойном оджо, по старости лет то и дело принимался надолго дремать. У нас завязалась беседа, а потом к нам присоединились две женщины, поскольку я был молод и хорош собой, да и те двое были довольно-таки привлекательны. Вскоре у нас пошел дым коромыслом, мы хохотали и веселились, и совершенно незнакомые люди обращались со мной так, словно мы дружили домами.

– Она не любит его, – сказал один из мужчин. Он уже не раз заглядывал в свою кружку, и его речь мало-помалу становилась все менее внятной. Теманцы что-то подмешивали в пиво – по-моему, ароматное семя морской травы, – отчего напиток становился пугающе крепким. – Он ей, может, даже не нравится. Чтобы амнийка, да притом Арамери, да пошла за теманского парня? Да она настолько на всех нас сверху вниз смотрит…

– А я слышала, они еще в детстве дружили, – сказала женщина. Ее звали… Рек? Рук? Или вовсе Рок?.. – Датеннэй Канру сдал все экзамены на высшие оценки. Триадесса нипочем не утвердила бы его в качестве пимексе, не обладай он блистательным умом. Если наследница Арамери пожелала его в мужья, это великая честь для всего протектората!

Она высоко подняла стакан – он был в амнийском стиле и наполнен чем-то ярко-зеленым, – и мы по обычаю ответили тем же, поддерживая ее тост.

Но, едва мы опустили руки, ее подружка нахмурилась и подалась вперед.

– Это не честь, а оскорбление, – заявила она, и ее локоны энергично качнулись туда-сюда. – Если бы поганые Арамери уважали нашу Триадессу, они бы давным-давно с ней породнились. А им только-то и нужно, что наши морские силы – защищаться от этих чокнутых с Дальнего Севера…

– Это будет оскорблением, только если вы решите считать его таковым, – заговорил другой мужчина. Он несколько горячился, потому что за столом присутствовало трое мужчин и всего две женщины и он был самым неказистым. Это означало, что если он как следует не проявит себя, то, скорее всего, отправится домой в одиночестве. – Они там по-прежнему Арамери. Они не нуждаются в нас. И он ей, право же, по-настоящему нравится!

В ответ на эти слова разразился целый хор голосов. Кто-то соглашался, кто-то яростно спорил. Я смотрел то на одного, то на другого, то на занятные маски, висевшие в ряд на одной из стен таверны. Они чем-то напомнили мне виденные тогда в Дарре, только эти были иначе отделаны и более замысловато украшены по теманской моде. Все они были снабжены волосами, но их веселые лица почему-то притягивали взгляд даже больше, чем напряженно-внимательные на фресках. А может, я попросту успел напиться?

Когда спор начал ходить по кругу, одна из женщин обратила внимание, что я сидел тихо и не встревал.

– А ты что думаешь? – спросила она, улыбаясь. Она была старшей из двоих и, кажется, полагала, что меня необходимо подбодрить.

Я прикончил пиво в своем роге, незаметно кивнул подавальщику, чтобы тот налил еще, и откинулся на спинку дивана, с ухмылкой глядя на женщину. Она была хорошенькая: невысокая, темноволосая и жилистая, как большинство теманок, и с чудесными темными глазами. Я праздно задумался, достаточно ли я еще хорош, чтобы устроить ей обморок.

– Я? – переспросил я и облизнул с губ мед. – Я думаю, что Шахар Арамери – шлюха.

Народ дружно ахнул. И не только на моем диване, потому что мой голос разнесся по всей таверне. Я огляделся: на меня со всех сторон были устремлены потрясенные взгляды. Я рассмеялся в ответ, потом повернулся к своим собеседникам.

– Не стоило тебе этого говорить, – сказал один из мужчин. До этого он, кажется, с интересом поглядывал на меня, но теперь резко передумал. – Орден больше не обращает внимания на то, что мы болтаем о богах, за исключением Итемпаса, но вот Арамери… – Он украдкой огляделся, словно опасаясь, что вот сейчас из ниоткуда появятся Блюстители Порядка и вышибут из меня дух. В прежние времена, вероятно, так бы и произошло. Теперь все обленились. – Нет, парень, не стоило тебе этого говорить!

Я пожал плечами: