Дерево лжи

Она оказалась опасно близка к разоблачению. Миссис Веллет может доложить о том, что Фейт выходила ночью, но девочка сомневалась, что она так поступит. Нет, если бы миссис Веллет хотела доложить, она отправилась бы прямиком к Миртл, а не вела бы тайные беседы с Фейт. Наверно, она просто добрая. При этой мысли Фейт почувствовала боль опустошения. Когда-то она нуждалась в доброте, но не находила ее. Теперь уже слишком поздно, и она не знает, что с ней делать.

Проснувшись, Фейт с ужасом обнаружила, что уже полдень. Но, когда она на слабых ногах вышла из комнаты, беспокойство уступило место досадному открытию: ее никто не искал. Миртл примеряла новые вуаль и шаль. Их прислали в качестве «жеста сочувствия» доктор Джеклерс и мистер Клэй. Их соперничество, судя по всему, продолжалось. В глубине души Фейт напряглась при виде полушерстяной шали высокого качества. Она заподозрила, что это были весьма существенные расходы для низкооплачиваемого викария. Интересно, что думает об этом Пол. Фейт сжалась при воспоминании об их странном разговоре и его возмутительном вызове.

Как оказалось, кроме шали Клэй отправил им первый отпечаток семейной фотографии. Рука Фейт задрожала, когда она взяла карточку. Вот они, преподобный Эразмус Сандерли в кресле, в расслабленной позе и преисполненный достоинства, и Фейт на шаг позади. Он выглядел чересчур безупречным, в нарисованных глазах читался холодный вопрос.

— Можно взять эту фотографию? — Фейт рефлекторно прижала снимок к груди. — Пожалуйста!

Миртл вздохнула:

— Хорошо.

Фейт предстояло найти способ проникнуть на место раскопок, если она хотела распространить новую ложь и продолжить расследование. Но в данный момент она находилась в ловушке Булл-Коув, а участники раскопок были от нее удручающе далеки. В отличие от дядюшки Майлза. После обеда Фейт выследила его, найдя в библиотеке с книгой «Доисторические времена». Она вздрогнула, увидев его в кресле, где совсем недавно сидел отец. Вот он, круглолицый и добродушный, сидит у огня и курит трубку — дядюшка Майлз, который всегда был на заднем плане и чья приятная компания напоминала общество кошки, безобидно свернувшейся на подоконнике. Дядюшка Майлз, заманивший всю семью на Вейн из эгоистических соображений, марионетка в руках убийцы. Фейт не могла забыть галлюцинацию и его нелепое нарисованное лицо, разорвавшееся под ее пальцами.

— Добрый вечер, — сказала она как можно более беспечно.

— А вот и ты, Фейт. — Дядюшка Майлз сложил газету и улыбнулся ей. — Как приятно встретить разумного, трезвого человека!

— Все остальные пьяны и неразумны? — Фейт устроилась на краешке стула.

— В некотором роде. — Дядюшка Майлз вздохнул. — Все сошли с ума из-за привидений! Надо сказать, это очень удобно. Если что-то сломалось или пролилось, это дело рук привидений. Если что-то пропало, виноваты тоже они.

Фейт, кукловод местного призрака, скрестила руки.

— И многое пропало? — спросила она, задумавшись, заметили ли пропажу вещей, взятых ею.

— Боюсь, что да.

И дядюшка Майлз пустился перечислять исчезнувшие предметы. Некоторые из них действительно взяла Фейт, например походные инструменты отца и его часы. Но из дома также исчезло несколько растений, пара шелковых галстуков, табакерка и еще кое-какие мелочи. Фейт явно была не единственным человеком, воспользовавшимся всеобщим беспорядком, чтобы завладеть желанными предметами.

— Суть в том, что нам надо составить точную опись вещей твоего отца.

Фейт ничего не ответила, но про себя разозлилась. Составление «точной описи» наверняка повлечет за собой обыск в доме. Дядюшка Майлз побарабанил пальцами по газете.

— Фейт, ты… ты теперь большая девочка. Могу я поговорить с тобой как со взрослой?

Фейт кивнула. Как ни странно, его слова заставили ее почувствовать обратное — как будто с ней обращаются как с ребенком.

— Что ж, видимо, мне понадобится твоя помощь. Твоя мать… чувствует себя не очень хорошо, она не в себе…

— Переволновалась? — подсказала Фейт, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Именно. И кое-какие важные дела ушли из-под нашего внимания. Фейт, я уверен, что ты с удовольствием облегчишь матери жизнь. У тебя есть предположения, куда она могла деть личные бумаги твоего отца?

— Нет, — Фейт поколебалась, сохраняя невинное выражение лица, — но, думаю, я могла бы поискать. — Она с восхищением наблюдала за дядей. Какой же он, оказывается, расчетливый! Почему она никогда этого не замечала? Но она тоже расчетлива, и прямо сейчас ее расчетливость подсказала, что наступил подходящий момент для расспросов, потому что дядя хочет сделать из нее свою союзницу.

— Ты не думаешь, что отец взял их с собой, когда отправился знакомиться с местным обществом? — спросила она. — Может, надо расспросить людей на раскопках? Они могут знать.

— Нет, я… э-э… на самом деле я уже с ними поговорил. — Дядюшка Майлз закашлялся и слегка смутился. — Я несколько раз ходил на раскопки. Хотел… построить крепкий мост дружбы с братьями-учеными, успокоить умы… Знаешь, они оказались не такими уж страшными.