Деревянный хлеб. Части 1-4

— Обижаете! Просто ещё не успели. Надо было урожай спасать. Вот и предпочли самый быстрый вариант. Цейтнот! Если б мы сейчас не родили нечто работоспособное, производительностью 300–500 кг сырых грибов в час, то уже завтра коллективу тупо нечего было бы жрать… Так что — спасибо за идею! — опять благодарят…

Сияет… Он ведь не просто так меня сюда притащил. Хвастается! Насколько же мужики любят это дело… Блин… Если бы мне поставили задачу сочинить нечто, превращающее свежесобранные маслята в сухую муку, то, по науке, получилась бы «производственная линия» из доброго десятка агрегатов. Мойка сырья, шнековый пресс для отжима лишней влаги, первая сушка в псевдоожиженном слое, помол сырья в шаровой мельнице, уловитель металла, вторая сушка в псевдоожиженом слое, охлаждение, просеивание, упаковочный автомат… А здесь всё неправильно. И не поспорить. Достаточно, как выражаются «железячники», припомнить матчасть. Гриб — это насыщенное влагой пористое тело. В мокром состоянии — весьма упругое. В сухом (влажность менее 14–15 %) — хрупкое и ломкое. Вплоть до самостоятельного рассыпания в пыль при малейшем трении или ударе. В среде с температурой выше собственной такое тело интенсивно теряет влагу и не нагревается. В отличие от зерна, склонного образовывать на поверхности плотную корку, мешающую интенсивной сушке, гриб поры не закрывает. Ему нечем. В процессе перемешивания струей горячего воздуха внешние (сухие) слои плодового тела постоянно стираются и улетают пылью в рукавный фильтр. Внутренние — опять сохнут, не нагреваясь. И так до полного размельчения… Один вентилятор, одна газовая горелка, два мешка и несколько старых бочек… За пару-тройку часов, без предварительных расчетов, на коленках, из подручных материалов… Господи боже! Володя, зачем ты так торопился? Если бы ты приплыл за мною сейчас — всё бы повернулось совершенно иначе.

Опытный образец прямоточной сушилки-дробилки для производства грибного порошка. Фото предоставлено Игорем Белкиным

— Прекращай реветь! Не могло быть по-другому! — так же, поддерживая под локоток, Ахинеев ведет мою плачущую тушку (потоком хлынувшие слезы мешают разглядеть дорогу) обратно… к накрытому столу… одну.

— Почему? — какое мне дело до чужого торжества, если Володи больше нет? И никогда уже не будет…

— Потому! Садись… Платок есть? — чистый «сопливчик» я прихватила. Не думала, что скоро понадобится.

— Товарищи! Прошу внимания! — мне освобождают место на скамье, подсовывают миску с парящим варевом, в пальцы правой руки суют налитый на треть граненый стакан, — Погодите чокаться! — от удивления слезы на миг высыхают… — У Галины Олеговны сегодня большое личное горе… — народ сочувственно замолкает. Не ожидала такого тактичного отношения. Честно… Решительно опрокидываю содержимое стакана в рот. Ой… Дух перехватило!

— Помянем… — гул траурного застолья (хоть бы предупредили!) пульсирует в ушах. Обжигающий ком мутной спиртовой настойки катится в голодный желудок. Хлеба нет… Вместо закуски — пронзительно вкусная густая бурда (грибная болтушка с крупно рубленным луком и маленьким кусочком мяса). Словно в насмешку. Только бы не вздумали выражать мне соболезнования. Совершенно бредовая ситуация. Он же их всех заранее приговорил… И они это прекрасно понимают!

— Спасибо… — глаза наливаются слезами… В руку опять суют стакан… Володенька, в день твоей смерти пью и закусываю с твоими врагами, прости меня за всё…

— А теперь, граждане, — наше жалкое застолье на дощатом столе без скатерти, напоминающее фото военной поры, резко контрастирует с яркими куртками и современными элементами быта, вроде галогенных фонарей, — Помянем усопшую в бозе государственную власть! И отметим первый маленький успех… — Ахинеев в своем репертуаре, без жмени ехидства — никак, — Господа начальники, вчера, оптом списали нас в расход. По их прикидкам, в данный момент, все присутствующие должны были бы, как минимум, улечься спать голодными… — жестоко, — Мы, сегодня, списали в расход их… Ну, и нарушили кое-какие планы, — кивает мне, — Короче, добро пожаловать обратно в Советский Союз!

Вот так… «Проверка на вшивость», не отходя от кассы. Под прицелом внимательных чужих взглядов тяну стакан к губам. Там немного… Глоток. Только бы не закашляться… Похлебки в миске тоже осталось на дне, едва на пару ложек хватит. Спросить добавки или изобразить гордость? Впрочем, думаю, недоброжелательность мне просто померещилась. Просто люди вымотались за день. Некоторое отсутствие любезности объяснимо. Ого! Компот! Точнее, горячий ягодный отвар. Чайники передают по кругу. Народ наливает себе и соседям. Ну-ка… Питьё из «валового сбора» неведомого состава обжигающее, терпкое и сладковатое. М-м-да… Могло быть и хуже. В русской исторической традиции известен и такой напиток бедняков, как «чистый крутой кипяток». Надеюсь не дожить…