Деревянные кресты

Пришла наша очередь отправляться туда. На Гору Смерти велъ не окопный ходъ, а нѣчто вродѣ тропинки, продѣланной въ мѣловой почвѣ, дорога для погонщиковъ муловъ, окаймленная узкими, холодными землянками. Вдоль всей дороги валялись части снаряженія, фляжки, патроны, тряпки, инструменты, цѣлое кладбище вещей. И то тутъ, то тамъ деревянные кресты: „Брюке, 148-го пѣхотнаго… Кашэнъ, 74-го пѣхотнаго… Здѣсь лежитъ германскій солдатъ“… Были ясно видны очертанія вспученныхъ тѣлъ, едва прикрытыхъ слоемъ песчаника. На этой дорогѣ было болѣе двѣнадцати остановокъ.

Въ тотъ вечеръ смѣну произвели быстрѣе обыкновеннаго. Подвигались впередъ, согнувъ спину, настороженно прислушиваясь. Подгоняли другъ друга. Когда при отблескѣ ракетъ показались короткіе обрубки деревьевъ, подпрапорщикъ Бертье, который велъ насъ, передалъ по отряду:

— Мы подходимъ, тише.

Напрасный совѣтъ. Ни ворчанія, ни звука, ни шопота. Лемуанъ не вѣрилъ въ опасность, но все-таки придерживалъ свой штыкъ, который звякалъ.

Всѣ мы были сосредоточенны. Только Мару былъ доволенъ. Онъ увѣрялъ, что это удача, что туда никто до насъ не доберется, что тамъ намъ будетъ спокойно. Но и онъ, какъ всѣ, шелъ опустивъ голову, придерживая звякавшій котелокъ.

— Ложись.

Просвистѣли два снаряда и взорвались въ двадцати шагахъ; красный свѣтъ ослѣпилъ насъ. Мы всѣ уткнулись въ землю, давя другъ друга. Осколки разлетѣлись по мѣловой поверхности.

— Передавайте дальше; впередъ…

Въ узкомъ окопѣ, прорытомъ на другомъ склонѣ горы, насъ нетерпѣливо ждали солдаты смѣняющагося полка, съ сумками за плечами. Шопотомъ, отрывистыми словами, передали сержанты приказанія:

— Ихъ окопъ на опушкѣ лѣса… Въ ста слишкомъ метрахъ. Влѣво не стрѣляйте дальше березъ, тамъ нашъ постъ…

Товарищи кратко пожелали намъ удачи, собирая наскоро свои пожитки.

— Берегитесь снарядовъ, особенно вечеромъ во время ужина. Если можете, принесите оттуда съ поля парня, онъ какъ разъ передъ желѣзной проволокой. Это нашъ товарищъ, котораго убили прошлой ночью. Вы его похороните, не правда ли? Его фамилія Кестель…

Они быстро ушли изъ окопа, сгрудившись въ узкомъ выходѣ. Заглушенный шумъ ихъ все удалялся и, наконецъ, затихъ. Счастливцы…

Они ничего не оставили на Горѣ Смерти, только нѣсколько коробокъ консервовъ, пачки патроновъ, нетронутые караваи хлѣба, товарища на полѣ…

Они ушли.

Въ то время какъ первые караульные, опершись на брустверъ, начинали дежурство, нашъ взводъ перевалилъ на другой склонъ горы и сталъ устраиваться.

Полкъ саперовъ — задумчивые и мужественные сѣверяне — вырыли тамъ нѣчто вродѣ грота, входъ котораго былъ обращенъ въ нашимъ линіямъ, а амбразуры въ лѣсу, занятому нѣмцами. Онъ состоялъ изъ довольно высокой, хорошо укрѣпленной, галлереи, съ узкими углубленіями по обѣимъ сторонамъ, устланными старой соломой и газетами. Тѣ, кто вошли первыми, бросились туда и съ крикомъ отталкивали другихъ кулаками и ногами; при слабомъ, дрожащемъ свѣтѣ свѣчи произошла внезапная толкотня, и поднялись яростные крики и ругательства.

Бертье безъ труда возстановилъ порядокъ:

— Ну, безъ возни, безъ ссоръ, это ни къ чему… Всѣмъ хватитъ мѣста.

Онъ осматривалъ всѣ темные утлы, освѣщая ихъ электрическимъ фонаремъ, и размѣщалъ людей. Солдаты, стоя за нимъ, спокойно ждали, и никто больше не кричалъ, чтобы не раздражать его. Примирялись съ указаннымъ мѣстомъ и устраивались тамъ.

Бреваль, разворачивая свое одѣяло, сдѣлалъ въ соломѣ находку: — Газета изъ нашей мѣстности! — радостно закричалъ онъ. — Буду читать въ постели, какъ въ былое время… — Мы четверо лежали въ нашемъ углу, тѣсно прижавшись другъ къ другу, разстегнувъ пояса в размотавъ обмотки. Брукъ даже снялъ башмаки и уже храпѣлъ, а маленькій Беленъ смастерилъ особенный подсвѣчникъ, при которомъ свѣтъ не виденъ былъ бы снаружи.

— Ахъ! хорошо, — вздохнулъ Бреваль, вытягиваясь. — Только бы боши оставили васъ въ покоѣ…

— Въ сущности это, что я говорилъ, — замѣтилъ Мару съ другого конца галлереи. — Издали, когда видишь какъ обстрѣливаютъ, набиваешь себѣ голову разными страхами, а когда придешь, то видишь, что здѣсь не хуже, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ.

Однако, ежеминутно глухой ударъ сотрясалъ холмъ, раскатъ вмѣстѣ съ порывомъ вѣтра доносился до вашего грота, и свѣчи начинали дрожать. Иногда снаряды падали на другой склонъ Горы Смерти, противъ входа въ вашу пещеру, и отблескъ отъ нихъ освѣщалъ сложенную палатку.

— Слишкомъ далеко, — говорилъ Лемуанъ, спокойно чувствуя себя подъ защитой слоя земли въ четыре метра надъ нашими головами.

Брукъ храпѣлъ сильнѣе обыкновеннаго, чтобы не слышать снарядовъ, а Бреваль, забывъ обо всемъ, читалъ газету.

— Гнусныя женщины, — разразился онъ. — Опять задержали женщинъ въ англійскомъ лагерѣ. И можешь быть увѣренъ, не проститутокъ, а замужнихъ женщинъ… Мнѣ говорили, что въ такихъ случаяхъ вывѣшиваютъ ихъ фамиліи въ мэріи. Представь себѣ, какой ударъ для мужа, когда онъ узнаетъ объ этомъ…

Онъ прочелъ еще нѣсколько строчекъ, затѣмъ гнѣвно скомкалъ газету, бросилъ ее и, повернувшись къ сырой мѣловой стѣнѣ, сказалъ мнѣ:

— Ты загасишь.