Деревянная книга

Лагерная смена пролетела, как легкий сон. После ее окончания они поехали к Лидиной маме вместе. Мама была, конечно, удивлена, поскольку про Чумакова ничего не знала. Но он быстро овладел ее вниманием, рассуждая на всякие хозяйственно-экономические, политические и другие темы. Покормив их ужином, мама отправилась к себе, чтоб не мешать.

– По-моему, у твоей мамы грустный вид, – заметил Вячеслав, – кажется, я не произвел на нее впечатления.

– Дело совсем не в этом, – ответила Лида. – Просто она вчера ездила в областную прокуратуру насчет реабилитации своего отца, моего деда. Сейчас ведь многие обращаются по этому поводу, Указ был о восстановлении справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала пятидесятых годов…

– Да, я знаю, – кивнул Чумаков. – Значит, твоего деда репрессировали? А кем он был?

– Инженером-конструктором на заводе. Обвинили в контрреволюционной деятельности против советского строя и приговорили к высшей мере. Говорят еще, что во время Гражданской войны белым служил. Но в деле, кроме обвинения, больше никаких сведений нет, а также данных о месте захоронения. Дали справку, что реабилитирован посмертно за отсутствием состава преступления. Бабушка тогда с двумя малолетними детьми осталась. А прадеда во время Гражданской войны убили, и прабабушка троих детей сама воспитывала. Я вот тоже своего отца не помню: умер, когда маленькая была. Так что в нашей семье одни женщины во главе, вот уже на протяжении трех поколений… – печально улыбнулась Лида.

– Н-нда, – вздохнул Чумаков, – мои дед с бабкой тоже пропали без вести на бескрайних просторах Сибири. А дед по матери был красным кавалеристом-буденовцем, отец всю Отечественную войну прошел… Сложные судьбы, переплетения, как отделить одно от другого: что – зло, что – благо? Давай не будем о грустном, – Чумаков обнял Лиду. – Теперь у тебя есть я, хоть и не совсем целый, но все же мужчина, может, пригожусь?

Они вышли на улицу. Ночь стояла тихая и теплая. Лида с Вячеславом поднялись на веранду, крыша которой представляла собой обширный балкон, увитый виноградом. Они срывали гроздья, кормили друг друга, вспоминали волшебные прогулки в лесу и долго и нежно целовались под звездами, висевшими прямо над головой. Наконец, отправились отдыхать. Лида принесла Вячеславу постель, и они уже не смогли расстаться. Это была их первая ночь, и опять все было просто и естественно, как само дыхание. Их дружеские отношения плавно перетекли в отношения мужчины и женщины, и при этом дружба нисколько не ослабела, напротив, окрашенная волшебной аурой пробудившихся сильных чувств, стала дороже и прочнее.

После завтрака Чумаков уехал, его ждали накопившиеся дела.

Когда перемыли посуду, мама стала расспрашивать о Чумакове: что за человек, откуда, чем занимается. Услышав, что ему под сорок, выразила сомнение:

– Наверное, он уже не раз был женат, имел кучу женщин, может, и алименты на детей платит. Смотри, дочка, будь осторожна…

– Ну что ты, мама, – обняла ее Лида, – Слава совсем не такой, он – особенный! До чего удивительно, – прошептала она, – что в этом мире смогла отыскаться душа, столь похожая на мою собственную!

Через месяц Чумаков приехал к Лидиной маме. «Официально, – как он сказал, – свататься». «Помолвка» состоялась в присутствии только их троих: Лиды с мамой и Вячеслава. Мама некоторое время сидела в растерянности, а потом с возгласом: «Что ж это я сижу?» – спохватилась и побежала с известием к бабушке.

Свадьбу сыграли в кафе «Электрон», в окружении ближайших друзей. Неожиданно с цветами и поздравлениями явились «сорванцы» из секции, которым Чумаков был очень рад.

Так для Лиды и Вячеслава началась новая семейная жизнь.

Они были открыты друг перед другом и уговорились делиться всем: мыслями, тревогами, обидами, чтобы устранять неприятное в самом зародыше. Вячеслав делился своим умением анализировать события и состояния, выяснять первопричины. Знал, чувствовал, что Лида это быстро поймет.

Вначале она сердилась, когда Вячеслав начинал спрашивать почему, например, у нее испортилось настроение.

– Ну, просто такое настроение, что я могу поделать?

– Пойми, Лидок, просто так ничего не бывает. Должна быть причина, и, если ее не найти, не понять, тебе опять придется расплачиваться плохим настроением.

Но Лиду сердила эта настойчивость, она «замыкалась», и Вячеславу приходилось постепенно – шаг за шагом – доказывать необходимость подобного «очищения» во имя их любви и спокойствия. Когда же раз, другой удалось «вычислить» причину плохого настроения, Лида вдруг почувствовала вкус исследователя. Она стала проделывать мыслительные «процедуры» с большим интересом, искренне радуясь своим открытиям. А Вячеслав был счастлив еще более.

Как-то Чумаков должен был уехать на несколько дней: в переводческом центре попросили сопровождать группу иностранных гостей. Для молодых это была первая разлука. Непривычно смущаясь, Вячеслав пришел к Лиде с толстой черной тетрадью.

– Вот тут, Лидок, хочу показать тебе мои записи… Прочти, пожалуйста, пока меня не будет…