Деревянная грамота

Что-то, видать, Авдотьица чуяла! Что о Федосьице молчала – так ведь знала, что у подружки с Данилой размолвка, и чужому в такие дела встревать не след. А вот как она догадалась о Настасье ни слова не вымолвить?

И хотелось Даниле услышать про чернокосую гудошницу, и боялся выдать себя…

Уже когда на Красную площадь входили, а там как раз торг разгорался, в великом шуме и гаме спросила Авдотьица:

– А что, парнишечка-то, видать, убитый?

– Замерз до смерти, – отвечал Данила. – Ну, ступай с Богом, а я – к воротам. Тут и разойдемся.

Он неторопливо пошел по торгу, сторонясь зазывал. Нужно было так лениво пройтись, чтобы выйти к Никольским воротам не сразу и поменьше возле них околачиваться. Как знать – долго ли там Авдотьица расспросы вести станет?

Девка управилась быстро.

– Идем скорее! – велела она.

И потащила Данилу за собой в самую гущу толпы.

– Ну, что? – спросил он.

– Где мои четыре деньги?

Монеты ждали, уже зажатые в кулаке. Авдотьица стянула рукавицу и спрятала туда свой заработок.

– Ну, как, приходили?

– Лежит твой парнишечка… Я все, как ты учил, сказала: племянника ищу, мать у него выпить не дура, с таким же пьющим человеком связалась, боюсь, как бы он племянника не пришиб да не бросил под забором.

– Это ты хорошо выдумала, – подивился бабьей смекалке Данила. – И что смотритель?

– Вот, говорит, других парнишек нет. Поглядела я на него, Данилушка, веришь ли – слезы на глаза навернулись. Лежит, личико беленькое, волосики светленькие, рубашечка на нем вышитая… Знаешь ли что, Данила? Он дома был любимый сынок! Его чистенько водили! Значит, и мать должна сыскаться! Коли жива!

– Постой, постой! Ты что это говоришь?

– А то и говорю! Не из нищего житья парнишечка. И коли никто его не ищет – уж не порешили ли его родителей? Их убили, а он убежал, забился куда-нибудь со страху, да и замерз!

– Ого! – такое ни Даниле, ни конюхам на ум не приходило.

Вот тут уж концы с концами сходились. Старшие – родители ли, опекуны ли, – ввязались в темное дело с деревянной грамотой, из-за которой в трех шагах от Кремля чуть подьячего не убили. Может, и было где-то за высоким забором побоище, а парнишка успел убежать, да и книжицу с собой унес? За ним погнались и…

– И впрямь ты разумница! – убежденно сказал Данила. И тут же крепко задумался.

Как выяснить, было ли на Москве той ночью такое убийство, что бабу с мужиком и всех домочадцев злодеи порешили, а одно дитя пропало без вести?

Это могли знать только в Земском приказе, да и то вряд ли.

Хорошо, коли та семья с соседями ладно жила. Бабы чуть ли не каждый день друг к дружке в гости бегают – сразу злодейство и обнаружат. А если жила на отшибе? Тихо за бревенчатым забором – и слава Богу, скажут соседи. Время зимнее, печь остынет – мертвые тела и пролежат на холоде седмицу-другую, пока кто-то все же не догадается заглянуть.

С таким вопросом нужно было прежде всего бежать к Тимофею, Семейке и Желваку.

– Разумница, – согласилась Авдотьица. – Да только никто замуж не берет!

– Погоди, найдется и на тебя управа, – убежденно сказал Данила. – Тебе сколько лет-то?

– А двадцать второй годок пошел. Перестарочек!

Человек, более навычный с девками обращаться, сразу бы понял – такими веселыми словечками Авдотьица с парнем заигрывает. Но Данила только и знал, что краткую любовь Федосьицы, к тому же голова у него сейчас вовсе не девичьим баловством была занята.

– Так это и неплохо, – в лад отвечал он. – Стало быть, ты уже не переборчивая, кто посватается, за того и пойдешь.

Авдотьица вздохнула.

И было с чего вздыхать! На торгу всякого народу довольно, и больших, и малых, а она идет – и на всех-то свысока глядит! Вот ведь Бог наказал – не иначе, за родительские грехи…

– Ты не охай! Вот увидишь – и зимний мясоед кончиться не успеет, как жених посватается! – пошутил Данила.

Зимнего мясоеда всего-то оставалось две с небольшим седмицы. А на Масленицу уже не сватаются и не венчают, потом – Великий пост, и все дела такого рода откладываются чуть ли не до Троицы.

– Ну, из твоих бы уст – да Богу в уши! – Авдотьица очень внимательно поглядела на парня. – Выйдет по-твоему – с меня подарок!

– Да что я тебе, бабка-ворожея?

– Не за то.

А за что – не сказала. Рассмеялась тихонько, махнула рукой – да и ушла в толпу.

Удерживать ее Данила не стал. У нее – в бане дела, ему – на конюшню бежать.

Нога побаливала. Но как мог, так и добрался.

Там его ждал Тимофей Озорной.

– Ну, как твой розыск?

Данила пересказал, что услышал от Авдотьицы.

– Разумница девка, – согласился Тимофей. – Но коли так, то и не придет никто за парнишкой.

– Авдотьица – не святое Евангелие, может и ошибиться, – возразил Данила. – Надобно каждый день проверять, не явился ли кто!

– И ее каждый день подсылать? Или ты сам убрусом башку обмотаешь и поплетешься, благо усов с бородой нет? – высказав такую мысль, Тимофей громко вздохнул и завершил загадочно: – А ведь придется!

– Что придется? Мне – бабой рядиться? – изумился Данила.

– Нет, Авдотьицу подсылать.

– И платить ей всякий раз?

– Придется и платить…