Депутат от Арси

— События сегодняшнего дня, мадемуазель, гораздо более значительны, — усаживаясь рядом с Сесилью, отвечал Антонен, который, подобно дипломату, обрадовался случаю ускользнуть от общего внимания, занявшись болтовней с молоденькими девушками. — Вся моя будущность на поприще супрефекта или префекта поставлена на карту...

— Как? Разве вы не выбираете вместе со всеми вашего друга Симона?

— Симон мой друг, но хозяин, которому я служу, — это наше правительство. И я собираюсь сделать все, что только в моих силах, чтобы помешать пройти Симону. А вот и госпожа Молло, я надеюсь, что она не откажется поддержать меня как супруга человека, которому его долг службы повелевает хранить верность правительству.

— Мы очень рады, что у нас с вами одинаковые взгляды, — отвечала супруга секретаря суда. — Молло рассказывал мне, что здесь творилось нынче утром, — продолжала она, понизив голос. — Какой стыд! Один только человек и показал себя даровитым и выступал дельно — Ахилл Пигу; все говорят, что это будет выдающийся оратор, который еще прославится в палате. И хотя у него нет ни гроша за душой, а наша дочь — это наше единственное дитя и у нее шестьдесят тысяч франков приданого, уж не говоря о том, что и после нас ей кое-что достанется, и она еще получит наследство от дядюшки Молло, мельника, и от моей тетушки из Труа, госпожи Ламбер; так вот я прямо вам скажу, — если бы господин Пигу сделал нам честь и попросил ее руки, я бы не отказала ему, ну, конечно, если бы он нравился моей дочери; но наша дурочка хочет выйти замуж только за того, кто ей будет по душе. И это все мадемуазель Бовизаж забивает ей голову такими фантазиями... — Супрефект выдержал эту двойную атаку, как подобает человеку с тридцатью тысячами франков дохода и с префектурой впереди.

— Мадемуазель права, — заметил он, поглядывая на Сесиль. — Но она достаточно богата и может позволить себе брак по любви...

— Не надо говорить о браках, — сказала Эрнестина, — вы огорчаете мою дорогую, мою бедненькую милочку Сесиль, она только сейчас призналась мне, ей так хочется, чтобы на ней женились не из-за денег, а ради нее самой, она мечтает встретиться с каким-нибудь незнакомцем, который ничего не знал бы ни об Арси, ни о наследствах, ни о том, что она будущая леди Крез, и чтобы у них завязался роман, конечно, с счастливой развязкой... чтобы он ее полюбил и женился на ней ради нее самой...

— Прелестно придумано! Я всегда знал, что у мадемуазель Сесили ума не меньше, чем денег! — воскликнул Оливье Вине, подсаживаясь к группе молодых девиц, высмеивающих почитателей Симона Жиге — сегодняшнего кумира.

— Вы видите, господин Гулар, — сказала, улыбаясь Сесиль, — вот мы и опять незаметно вернулись к нашему разговору о незнакомце.

— Его-то она и выбрала в герои романа, который я вам только что рассказала, — добавила Эрнестина.

— Ка-ак? — воскликнула г-жа Молло. — Пятидесятилетнего мужчину! Фу, на что это похоже!

— Откуда вы знаете, что ему пятьдесят лет? — спросил, усмехаясь, Оливье Вине.

— Сказать вам правду, — призналась г-жа Молло, — меня нынче утром до того разобрало любопытство, что я вооружилась лорнеткой...

— Браво! — воскликнул окружной инженер, который мечтал заполучить дочку и потому ухаживал за матерью.

— И тогда я увидела, как он собственноручно бреется, — продолжала г-жа Молло, — а бритва у него просто игрушка: вся отделана золотом или, может быть, позолоченным серебром...

— Золотом, золотом! — подхватил Вине. — То, чего не знаешь, всегда надо воображать как можно прекраснее! Вот я, например, в глаза не видал этого господина, но я совершенно убежден, что это какой-нибудь сказочный принц!

Все засмеялись. Этот маленький кружок, в котором так веселились, вызвал зависть пожилых матрон и привлек внимание кучки мужчин в черных фраках, столпившихся вокруг Симона Жиге. Что же до самого адвоката, он был в отчаянии, что ему никак не удается подойти к Сесили и сложить свой успех и свое будущее к ногам богатой наследницы.

«Ах, отец! — воскликнул про себя помощник прокурора, видя, что слова его поняты превратно. — В каком суде заставляешь ты меня выступать?» — Сказочные принцы, сударыни, бывают не только в сказке, — это может быть какой-нибудь прекрасный незнакомец, который поражает всех своей аристократической внешностью, осанкой и окружающей его роскошью, — словом, то, что называется светский лев, денди, «желтые перчатки».

— У него, господин Оливье, прелестнейший тильбюри в мире! — сказала Эрнестина.

— Как? Антонен, что же ты мне не сказал, что у него свой тильбюри, когда мы с тобой говорили утром об этом заговорщике? Ведь тильбюри — это смягчающее обстоятельство, — значит, он уж наверняка не республиканец.

— Сударыни, — заявил Антонен Гулар, обращаясь к молодым девушкам, — чтобы доставить вам удовольствие, я готов на все. Мы сейчас выясним, граф это или нет, и вы тогда сможете продолжать вашу сказку о незнакомце.

— И, может быть, из нее даже выйдет какая-нибудь история, — заметил окружной инженер.

— В которой придется разбираться супрефекту, — прибавил Оливье Вине.