Какое-то время мы молча слушали музыку. Сжимая руль, я следил за стоп-сигналами “БМВ”, всю дорогу маячившего перед нами. Юки разглядывала город за окном, носком ботинка подстукивая барабанам Соломона Бёрка.
– Машина у тебя что надо! – сказала Юки ни с того ни с сего. – Как называется?
– “Субару”, – ответил я. – Старая подержанная “субару”. Наверно, ты – первая, кому пришло в голову ее похвалить...
– Не знаю, но когда в ней едешь, она излучает какое-то... дружелюбие.
– Это оттого, что я ее люблю, и она это чувствует.
– И излучает дружелюбие?
– Ответную любовь, – уточнил я.
– Как это? – не поняла Юки.
– Я и моя машина постоянно друг друга выручаем. И при этом – заполняем одно и то же пространство. Я люблю свою машину. Пространство наполняется моим чувством. Мое чувство передается ей. Мне становится хорошо. Ей тоже становится хорошо.
– Разве механизму может быть хорошо?
– Ну, конечно! – кивнул я. – Почему – сам не знаю. Но у механизмов тоже бывают свои настроения. Иногда им хорошо, а иногда – так, что хоть вообще с ними не связывайся. Логически я, пожалуй, это не объясню. Но по опыту знаю: это действительно так.
– Так что же, ты ее любишь прямо как человека? – спросила Юки.
Я покачал головой.
– Нет. Любовь к машине – совсем по-другому. С машиной ведь как? Однажды совпал с ней удачно – и какое-то время ваши отношения уже никак не меняются. А у людей не так. Люди, чтобы и дальше совпадать, все время подстраиваются друг под друга в мелочах, их чувства меняются постоянно. Вечно в них что-то движется или останавливается, растет или исчезает, спорит, обижается... В большинстве случаев мозгами это контролировать невозможно. Совсем не так, как с “субару”.
Какое-то время Юки думала над моими словами.
– Стало быть, вы с женой не совпадали?
– Я думал, что совпадали. А жена так не думала. Наши мнения различались. И поэтому она убежала. Видимо, решила: чем исправлять эту разницу мнений со мной, лучше убежать с кем-то еще – и сберечь себе кучу времени...
– Не получилось, значит, как с “субару”...
– Вот именно, – кивнул я. Черт бы меня побрал. Прекрасная тема для обсуждения с тринадцатилетней девчонкой!
– Эй, – сказала вдруг Юки. – А обо мне ты что думаешь?
– О тебе я пока почти ничего не знаю, – ответил я.
Я снова почувстовал, как мне сверлят взглядом левую щеку. Казалось, еще немного – и там будет дырка. “Так вот в чем дело!” – понял я наконец.
– Я думаю, что ты, наверное, самая красивая девчонка из всех, кого я когда-нибудь выманивал на свидание, – произнес я, глядя на дорогу перед собой. – Нет, даже не “наверное”. Точно – самая красивая. И будь мне пятнадцать лет – я бы непременно в тебя влюбился. Но мне тридцать четыре года, и так просто я уже не влюбляюсь. Не хочу становиться еще несчастнее, чем был до сих пор. С моей “субару” мне будет гораздо спокойнее... Примерно так. Я ответил на твой вопрос?
Юки снова посмотрела на меня долгим взглядом, на сей раз – абсолютно без выражения.
– Ты ненормальный, – изрекла она наконец.
Может быть, оттого, что так сказала именно она – я вдруг и правда ощутил себя самым безнадежным из всех неудачников на Земле. Вряд ли ей хотелось меня обидеть. Но как раз это у нее получилось неплохо.
В четверть двенадцатого мы вернулись на Акасака.
– Ну, что? – сказал я.
На сей раз Юки объяснила мне дорогу как полагается. Квартирка ее матери располагалась в крохотном здании на тихой улочке неподалеку от храма Н
– Насчет денег... – тихо сказала Юки, не вставая с места. – За самолет, за ужин...
– За самолет вернете, когда мать приедет, – сказал я. – А все остальное – не бери в голову. За даму на свидании я всегда плачу сам. Так что можешь считать – кроме самолета раcходов не было.
Ничего не ответив, Юки насупилась, вылезла из машины, наклонилась над кадкой с фикусом и выплюнула туда жвачку, которую жевала всю дорогу.
– Большое спасибо!.. Не стоит благодарности! – сказал я, учтиво раскланявшись сам с собой. Затем достал из кармана визитную карточку и протянул ей. – Когда мать приедет, передай ей вот это. Кроме того, если будешь одна и проблемы возникнут – звони сюда. Чем смогу – помогу...
Она стиснула в пальчиках мою визитку, поизучала ее несколько секунд – и затолкала в карман.
– Странное имечко! – только и сказала она.