Денис Котик и Царица крылатых лошадей

Ребята переглянулись. Влада повела плечом и прошептала: «Какая разница, давай уже заказывай хоть что-нибудь».

— Тогда, пожалуйста, четыре человечьих меню.

— Раусшмейсеры большие или маленькие?

Денис хотел было спросить что еще за «шмейсеры» такие, но потом подумал, что горшочек-самовар наверняка отошлет его к «писаной инструкции». И, поскольку его родители скромности учили, смиренно ответил:

— Маленькие.

Коля, выразительно зыркнув на Дениса, покрутил пальцем у виска. Дескать, ну ты лопух. Надо ж побольше просить, пока дают.

Но Денис остался невозмутим. Для себя он решил, что если загадочные «шмейсеры» будут такими уж малюсенькими, можно будет вспомнить и о бутербродах в Колином рюкзачке.

Горшочек, выдержав небольшую музыкальную паузу, в ходе которой колокольцы названивали бравурную мелодию, удовлетворенно крякнул:

— От-тлитчно. За четыре человетчьих меню — опустит-те в деньгоприемник четыре золотых.

— Где ж их взять-то?! — вырвалось у Коли.

— Обратит-тесь к писаной инстрюкции.

Похоже, голос внутри «Алхимика-17» принадлежал все-таки какому-то диковинному автомату, а не существу или призраку, во что уже был готов поверить Денис. Уж больно однообразно горшочек-самовар отвечал на самые животрепещущие вопросы.

«И зачем было заливать, что тут все „Макдональдсы“ бесплатные», — разочарованно подумал Денис.

— А вдруг наши обычные монетки подойдут? У кого-нибудь мелочь есть? — спросил Максим шепотом.

— Обманывать нехорошо. Ему же золотые нужны, — тоже шепотом заметила Влада.

— Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых, — повторил горшочек-самовар.

Невесть чем закончилось бы дело, если б в домике не появился еще один не вполне обычный пассажир чуда-юда. Впрочем, как выяснилось позднее, никакой это был не пассажир, а корабельный, то есть хранитель всего здешнего имущества и первый помощник капитана!

— Доброго дня, ребятки! — пробасил вошедший.

Влада и мальчики обернулись.

На пороге гостиной стоял человечек. Ростом с полторы табуретки, не больше.

Огромный пунцовый нос картошкой и такого же цвета высокий колпак, щегольски заломленный набок, составляли две главных «особых приметы» нежданного гостя. Нос был обрамлен наливными яблочками выступающих щек. А глаза еле проглядывали сквозь медно-рыжие космы, спадавшие из-под колпака.

Одет он был в темно-синий камзол, перетянутый поясом с большой пряжкой в виде русалки. Полосатые чулки и громоздкие башмаки дополняли портрет человечка и делали его похожим на самого обычного гнома.

— Ой, кто это?! — растерялась Влада.

— Я-то? — человечек подбоченился, заложив пальцы за пояс, и гордо, как актер, стоящий перед битком набитым залом, изрек: — Я — маэстро Кубеллан. Превыше всего для меня учтивость, горячий грог и мой капитан. Слежу за порядком, устраняю неполадки. Отличаюсь изрядным к иноземным языкам тяготеньем, а потому не извожу чужое терпенье поганым произношеньем.

Действительно, в отличие от горшочка-самовара этот иностранного вида лилипут говорил по-русски очень чисто, без малейшего акцента. К тому же он еще и рифмы подбирал по ходу дела. Сразу видно — талант!

«Он что, все время стихами заливает?!» — восхитился Денис.

Не то чтобы он не любил стихи. Но гном, мечущий рифмы направо и налево — это уже чересчур!

Коль уж Кубеллан отдельно отметил, что превыше всего ценит учтивость, ребята расстарались как могли.

Они наперебой принялись заверять его, что несказанно рады знакомству и зазывали гостя пообедать вместе с ними. А Влада, всплеснув руками, умилилась:

— Ой, какая у вас русалка на пряжке! Ну вылитая моя тетя Настя!

Ответные комплименты Кубеллан отпустить не успел, потому что горшочек-самовар и не думал унижаться:

— Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых. В протифном слутчае я буду жалофаться самому маэстро Кубеллану, да-да.

В ответ раздался хохот. Такой громогласный, что маленькое пианино ответило из своего угла гудением басовых струн.

Хохотал, разумеется, и Кубеллан. Отсмеявшись, он стремительно помрачнел и устроил «Алхимику» разнос:

— Да здесь я, глупая утварь! Раздухарилась, умная как будто!.. Не помнишь разве, говорил тебе я, что мы везем друзей самого Берендея? Эти молодые господа едут учиться. И не посмей усомниться, что скоро им случится таких как ты, и даже лучше, мастерить. Советую тебе господ не злить. В общем, нос не драть, денег с гостей не брать — говорил ведь тебе с утра, и вот опять!

Ответ был удивительно лаконичен:

— Ньет.

И еще удивительней была та легкость, с которой грозный Кубеллан сменил гнев на милость:

— Не говорил? Склероз, наверное. Работать корабельным — дело нервное. Но все равно: корми от пуза и бесплатно. Тебе понятно?

— Мнье поньятно, — в рифму вздохнул горшочек-самовар. И, сменив тон на официальное скрежетанье «автомата», потребовал:

— Оттойдитте. Натчинаю готофку.

Кубеллан отошел.

Тотчас дверцы шкафа закрылись. Внутри раздалось нарастающее гуденье, потом — бульканье, тарахтенье, стрекот… В общем, целая кулинарная симфония.

— Минуток пять придется обождать, — сказал Кубеллан, обращаясь к ребятам. — Какие еще будут ябеды? Пожеланья? Мечтанья?

— Мы не ябеды, — обиделся Коля.