Денис Давыдов

Содержание разговора t^ete-`a-t^ete ^{91}известно нам в передаче только одного из его участников, причем описание это сделано уже после смерти другого. Подполковник Давыдов рассуждает очень умно, с большим знанием дела и предлагает именно то, что впоследствии будет применено князем Кутузовым — в частности, «параллельное преследование» неприятеля, хотя у Дениса оно именуется по-иному. Оставим это на его совести: может, наш герой действительно предугадал гениальный кутузовский маневр. Но вот на что хотелось бы обратить внимание. Давыдов говорил князю Багратиону:

«К тому же обратное появление наших посреди рассеянных от войны поселян ободрит их и обратит войсковую войну в народную» [209]— утверждение весьма интересное.

Свой «пассаж» Денис закончил так, что не мог не вызвать сочувствие князя:

«…Если не прекратится избранный Барклаем и продолжаемый Светлейшим род отступления, Москва будет взята, мир в ней подписан, и мы пойдем в Индию сражаться за французов!.. Я теперь обращаюсь к себе собственно: если должно непременно погибнуть, то лучше я лягу здесь! в Индии я пропаду со ста тысячами моих соотечественников, без имени и за пользу, чуждую моего Отечества, а здесь я умру под знаменами независимости, около которых столпятся поселяне, ропщущие на насилие и безбожие врагов наших… а кто знает? может быть и армия, определенная действовать в Индию!..» [210]

Подобные «картины», от которых мороз пробегал по коже, живописал в своих жалобах на Барклая и сам Багратион, а потому воодушевленный князь пожал руку своему бывшему адъютанту и сказал, что пойдет к Светлейшему и передаст ему давыдовские предложения. Однако в тот день сделать этого Петру Ивановичу не удалось, и Денис пребывал в ожидании на Бородинском поле, отдаваясь воспоминаниям и видя, как исчезают знакомые с детства село Бородино, деревни Семеновское и Горки, разбираемые солдатами, как на полях вырастают флеши и редуты, а леса превращаются в засеки…

После всего увиденного и пережитого за два месяца отступления это уже не казалось Денису трагедией — личное отступало перед народной бедой, перед тем испытанием, что выпало на долю Отечества. Единственное, очевидно, чего ему было по-настоящему жалко, это той самой курьерской тележки, на которой некогда приехал в Грушевку, где стоял Полтавский легкоконный полк, Суворов. Давыдов так написал в примечаниях к своим воспоминаниям: «Тележка эта хранилась у покойного отца моего как драгоценность и сожжена в Бородине, во время сражения, в 1812 году, вместе с селом, домом и всем имуществом, оставленным в доме» [211].

22-го вечером к Давыдову прибыл адъютант Багратиона — поручик лейб-гвардии Гусарского полка Василий Давыдов ^{92}, еще один родной брат Александра Львовича и, соответственно, кузен Дениса.

Князь Петр Иванович сказал ему так:

«„Светлейший согласился послать для пробы одну партию в тыл французской армии, но, полагая успех предприятия сомнительным, назначает только пятьдесят гусар и сто пятьдесят казаков; он хочет, чтобы ты сам взялся за это дело“. Я отвечал ему: „Я бы стыдился, князь, предложить опасное предприятие и уступить исполнение этого предприятия другому. Вы сами знаете, что я готов на все; надо пользу — вот главное, а для пользы — людей мало!“ — „Он более не дает!“ — „Если так, то я иду и с этим числом; авось либо открою путь большим отрядам!“ — „Я этого от тебя и ожидал, — сказал князь, — впрочем, между нами, чего светлейший так опасается? Стоит ли торговаться несколькими сотнями людей, когда дело идет о том, что в случае удачи он может разорить у неприятеля и заведения, и подвозы, столь для него необходимые, а в случае неудачи лишиться горсти людей? Как же быть?! Война ведь не для того, чтобы целоваться“. — „Верьте, князь, — отвечал я ему, — ручаюсь честью, что партия будет цела; для сего нужны только при отважности в залетах — решительность в крутых случаях и неусыпность на привалах и ночлегах; за это я берусь… только, повторяю, людей мало; дайте мне тысячу казаков, и вы увидите, что будет“. — „Я бы тебе дал с первого разу три тысячи…“» [212].

Диалог красивый, свидетелей ему опять-таки нет, а кто в данном случае был прав — Багратион, готовый дать Давыдову три кавалерийских полка, или Кутузов, фактически ограничившийся эскадроном, — вопрос весьма непростой. Это ведь только кажется, что чем больше войск — тем лучше, тем гарантированнее успех. Но недаром же Суворов завещал: «Воюй не числом, а умением», тем более что у партизанской войны свои особые законы.

В книге «Партизанские действия кавалерии в 1812 и 1813 годах» знаменитый военный историк и теоретик генерал Михневич ^{93}писал:

«Партизанскими действиями надо называть самостоятельные действия легких отрядов, отделяемых от армии, преимущественно в тыл и на фланги противника, с главной целью парализовать все жизненные отправления неприятельской армии или, как говорит Давыдов, чтобы вырвать корень ее существования.