Денис Давыдов

7 марта 1813 года они встретились в небольшой аккуратной деревеньке Бернсдорф. Орлов рассказал Давыдову, что намеревается со своими казаками перемахнуть Эльбу у Гросенгейма, что наверняка должно поставить под угрозу французские войска, занимающие Дрезден.

— Ну что же, — сказал на это Денис, — а я тогда тебе в помощь пощупаю столицу саксонскую с фронту. Думаю, что это окончательно озадачит неприятеля.

На том и порешили. Орлов с отрядом своим двинулся искать способа к переправе, а Давыдов послал своего боевого ротмистра Александра Чеченского с бывшим под его началом 1-м Бугским казачьим полком к Дрездену.

Денис уже был в ведении, что маршал Даву, перед тем занимавший город с двенадцатитысячным корпусом, уже покинул его и выступил в сторону Мейсена. В Дрездене, по достоверным сведениям, теперь находился лишь трехтысячный французский отряд генерала Дюрюта да немногочисленные саксонские части Лекока. Кроме того, у противника имелось еще несколько тяжелых артиллерийских батарей.

Местные жители с готовностью показали и то, что французы, судя по всему, собираются всерьез оборонять лишь старую часть Дрездена, расположенную за Эльбой: почти все их силы и пушки сосредоточены там. Для этой же цели они начинили порохом каменный мост, соединяющий обе городские части. В Новом же городе, на правом берегу, войск, как сказывали, немного, лишь саксонские стрелки.

«Чем черт не шутит, — прикинул про себя Давыдов, — а вдруг и удастся, навалившись всем отрядом, отхватить столь слабо обороняемую половину Дрездена. Вот было бы лихо!»

Однако без ведома начальства пойти на такое отчаянное предприятие, особенно по нынешнему времени, было куда как рискованно. Слава богу, Винценгероде с основными силами авангардного корпуса находился далеко, в Гёрлице, в девяноста верстах, или в трех переходах, следовательно, покуда никак не мог помешать дерзкому набегу. С командующим же кавалерией авангарда, лихим красавцем генералом Сергеем Ланским, которому Давыдов подчинялся в данный момент непосредственно, он вознамерился договориться и послал ему курьера со следующей запиской:

«Я не так далеко от Дрездена. Позвольте попытаться. Может быть, успех увенчает попытку. Я у вас под командой: моя слава — ваша слава».

Вскоре курьер привез ответ:

«Я давно уже просил позволения послать вас попартизанить, но отказ был ответом на мою просьбу, полагая, что вы нужны будете здесь в 24 часа, а я, полагая эти меры слишком робкими, разрешаю вам попытку на Дрезден. Ступайте с богом».

К этой поре прибыло дополнительное донесение от Чеченского, который извещал, что к нему совершенно нежданно обратился бургомистр Дрездена с просьбою о пощаде города. Имея уже некоторый навык по дипломатическому общению с австрийцами в Гродне, лихой ротмистр и здесь затеял переговоры с надеждою выиграть время.

Денис Давыдов немедленно поднял отряд в седло и на рысях поспешил к Дрездену. С ним в эту пору был и напросившийся в его поисковую партию офицер-доброволец Александр Алябьев, в последующем известный музыкант и композитор, с которым у Дениса установятся самые добрые и дружеские отношения на долгие годы.

Отлично понимая, что сил у него для серьезного убеждения неприятеля о сдаче города явно недостаточно, Давыдов решил пуститься на старую, испытанную хитрость, которая помогала ему неоднократно. По пути, верстах в четырех от Дрездена, он оставил сотню казаков и строго наказал им всю ночь палить на близлежащих холмах как можно больше бивуачных костров, дабы их могли заметить и горожане, и вражеский гарнизон. С остальными же четырьмя казачьими сотнями и пятьюдесятью ахтырскими гусарами примчался к тому месту, где расположился у дрезденских палисадов Александр Чеченский с 1-м Бугским полком.

Ночь прошла в ожидании.

Во тьме хорошо были видны от города распаленные на дальних холмах костры. Молодцы, казачки, постарались: по огням можно было наверняка предположить, что там на бивуаках остановился, по крайней мере, трехтысячный отряд...

Едва ободняло, Давыдов послал к военному неприятельскому коменданту парламентера и приказал ему объявить французам о прибытии крупных сил конницы и пехоты, которые в случае срыва переговоров уже изготовлены к штурму. Генерал Дюрют, командующий гарнизоном, разом поскучнел.

К тому же французов, видимо, всерьез озаботила и начатая Орловым переправа на левый берег. Опасаясь обхода, генерал Дюрют сразу проявил большую сговорчивость. Камнем преткновения в переговорах поначалу являлось непременное условие Давыдова о том, чтобы неприятельские войска, покидавшие Новый город, «отдали бы честь русским, стоя, во всем параде, во фронте и сделав на караул при барабанном бое». Теперь же французский комендант согласился и на это.

На следующий день у ворот укрепления выстроился вражеский гарнизон. В соответствии с обговоренными заранее условиями неприятельские стрелки отдали честь русским воинам и вскинули ружья «на караул» при барабанном бое, после чего с весьма постными лицами двинулись в сторону Старого города.