Деньги для киллера

— Да не хотела я. Просто не везло. — Я покосилась в заднее стекло, делая вид, что шею разминаю. Мелькнуло там что-то или я выдаю желаемое за действительное? В любом случае, привлекать Витькино внимание не стоит. — А на кладбище зачем?

— Пройдем по кругу, — опять хохотнул он. — С чего начали, тем и кончим.

— На кой черт тебе понадобилось заваривать эту кашу? — покачала я головой в искреннем недоумении. — Жилось плохо?

Денег не хватало?

— Много ты понимаешь, — голос его зазвучал неожиданно зло. — Денег. Ты своими куриными мозгами таких денег и представить не можешь.

— Куда уж мне, — согласилась я и опять на дорогу покосилась, вздохнула и решила разговор продолжить:

— Значит, тебе велели убрать Маурина, а ты с Каховским денежки прибрал, а потом и его шлепнул, выставив вором. Все его ищут, а настоящий вор у них под носом. Одного не пойму: чего ты здесь делаешь, почему ты не на Багамах? Ведь хозяева твои все равно до правды докопаются…

— Не твое дело, — рявкнул Витька, а я засмеялась.

— Ясно. Надул тебя Каховский. Шлепнуть ты его шлепнул, а денежки не получил.

Потому теперь и крутишься здесь, как вошь на гребешке.

Витька вдруг засмеялся:

— Не было никаких денег. В этом все дело. Каховский — сукин сын. Ни копейки, понимаешь?

— Значит, задаром душу продал? Не повезло. Угрызения совести, должно быть, мучают. Зачем связного убил? Расплатился бы с Оборотнем, снял камень с шеи, глядишь, и выкрутился.

— Не так все просто, умница моя. Я жив до той поры, пока Каховский в бегах числится. А Илья… Илья знал, и этот Оборотень тоже. Надо было от обоих избавляться.

Вот тут я маху и дал. Надо было самому заняться, а я поручил дружкам… Козлы, мать их! О том, что у Ильи брат есть, я знать не знал, а эти идиоты сутки с ним бились и понять не смогли, что перед ними другой человек. Дерьмо.

— Может, он говорил им, только они верить не хотели.

— Может. Кто такой Оборотень, они так и не узнали, зато с Большаковым напортачили. Заверили меня, что он концы отдал, мол, перестарались малость, а покойничек из могилы сбежал. Ваша работа?

— Наша.

— Где он?

— Далеко. Жив, здоров и тебе привет шлет.

— Пусть шлет. Завтра меня ни одна живая душа не сыщет. Конец истории.

— Славку твои дружки убили?

— Они. Умники. Боялись сказать, что покойничек шустрячком оказался, из могилы сбежал. Вот и намудрили. Хлопнули старика, а потом и Славку вашего. Я знать ничего не знал, пока вы с Сонькой не заявились.

Этих идиотов пришлось убрать, только все уже вышло из-под контроля. Пятки жгло.

А тут Оборотень. Конечно, надо было деньги ему передать, а уж потом разбираться, кто он да что он. Каюсь, пожадничал, за что и поплатился.

В этот момент мы свернули к кладбищу, и Витька затормозил у ограды.

— Ну, вот, — сказал он радостно. — Приехали. — Он вышел из машины, извлек из багажника лопату и предложил мне:

— Давай-ка, Маргарита, поработай маленько.

— Зачем это? — искренне удивилась я. — Место глухое, меня здесь не скоро найдут.

— Давай-давай.

— Что за идиотская фантазия?

— Надо все доводить до конца, — хохотнул Витька, — в могиле должен быть покойник.

— Нашел дуру. — Я отшвырнула лопату. — Надо тебе, ты и рой.

— Не зли меня, — ласково попросил он, — Не то я этой лопатой отрежу тебе пальчики на ножках, сразу зашевелишься.

— Если ты мне пальчики отрежешь, у меня будет болевой шок, а потом я истеку кровью, — заметила я, но лопату взяла: нервы у Витьки шалили, он мог сорваться в любую минуту.

— А зачем копать здесь? — спросила я, чтоб поддержать разговор. — Я, к примеру, у березы хочу. В конце концов, это моя могила.

— Ничего. Здесь тоже неплохо.

Треснула ветка. Я опасливо покосилась на Витьку, но он в свои думы погрузился и ничего не заметил.

— Я до утра провожусь, — сказала я, — помог бы.

— А чего это ты торопишься?

— Не видно ничего, а земля — точно камень.

— Работай, работай.

Ветка опять хрустнула, что вызвало во мне прилив трудолюбия. Витька сел на скамейке возле ограды, хотел закурить, но передумал и сигарету отбросил.

— И что ты делать будешь, когда меня зароешь? — спросила я, продолжая трудиться.

— Исчезну, — усмехнулся он, — растворюсь.

— Ага. Умник. Забыл, что Оборотень сказал? Сегодня — твой срок.

— Оборотень мертв, и ты это знаешь не хуже меня.

Я засмеялась, таким забавным мне это показалось.

— Ты, Витька, дурак, ей-Богу. Воображаешь себя крутым, а наивен, как младенец.

Удава застрелили в спину. Он что, по-твоему, в окно задом наперед лез?

— Ты меня на такое дерьмо не купишь, — попробовал он засмеяться, впрочем, не очень убедительно, и спросил:

— Откуда тогда Удав взялся?

— Очень просто. Кто-то позвонил ему и сказал, что на твоей даче интересные вещи затеваются. Твоим хозяевам неплохо было бы знать, что там происходит. В общем, Удава сгубило любопытство, а Брауна — жадность. Он свято верил в то, что деньги прикарманил ты.

— Браун? Браун погиб? — удивился Витька.

— Конечно. Одни покойники.

— Хорошая новость.

— Вот уж не знаю. Нас все еще трое: ты, я и Оборотень.

— Ерунда, — засмеялся Витька, — в любом случае, завтра меня ни одна живая душа не сыщет.

— А вот это точно, — согласилась я, — оглянись, придурок!