Деньги для киллера

Друг за другом мы покатили по городу.

Сонька отправилась ко мне, это стало ясно очень скоро. Рыжий ее проводил и еще полчаса сидел в машине, приткнувшись возле сараев. Сонька не появлялась, как видно, решив дождаться меня. Рыжему ждать надоело, и он уехал. Мы, естественно, за ним.

Таксист смотрел на меня с интересом.

— Стольник вы мне уже должны, — напомнил он.

— Ничего.

— Гуляет, что ли, муж-то?

— Гуляет.

— Есть же дураки…

Кажется, он хотел сделать мне комплимент, но в настоящий момент комплименты интересовали меня мало, я боялась упустить рыжего и боялась, что он нас заметит. Конечно, машину стоило сменить, но на это нужно время, а риск потерять рыжего был слишком велик.

Мы пересекли проспект и минут через десять свернули в промышленный район.

Возле железной дороги притулились несколько домов, построенных лет пятьдесят назад. Изрядно обветшалые, двухэтажные, на шесть квартир. Когда-то в таком доме жила моя бабушка. Рыжий въехал во двор третьего дома. Последовать за ним на такси я не рискнула, расплатилась и продолжала путь пешком, стараясь выглядеть рядовым прохожим.

«Жигули» стояли во дворе, возле песочницы. Дети катались на велосипедах, бабулька в цветастой куртке копалась в палисаднике. Я на минуту свернула к сараям, грязь здесь после недавних дождей была ужасная, лужи поражали величиной. Я вздохнула, влезла в лужу и несколько раз топнула ногой. Взглянула на себя, осталась довольна и направилась к бабульке.

— Здравствуйте, — сказала я дрожащим голосом, — вы не скажете, чьи это «Жигули» стоят?

— Эти? Да вон соседа нашего из третьей квартиры. А что?

— Летает как угорелый, лужи кругом, видит — человек идет, а ему хоть бы что, посмотрите, что с плащом.

Бабуля плащ охотно разглядывала, а возмущалась еще охотней:

— Совести у людей не стало, вот хоть и сосед: повадился машину во дворе ставить, улицы ему мало. Подмести или цветы посадить ума не хватит, а траву изгадить или бензином весь двор провонять — это пожалуйста. Продолжая в подобном духе, я выяснила, что хозяин «Жигулей» снимает здесь квартиру, поселился недели три назад.

Живет один и, в общем-то, тихий. Мы еще немного побеседовали, и я отбыла в соседний двор, нашла подходящую щель в заборе и устроилась на скамейке. «Жигули» как на ладони и подъездная дверь тоже. Прошли двое мужчин, но по тому, как они поздоровались с бабулей, стало ясно, это местные жители. Где-то через час появился рыжий, сел в машину и уехал. Следить за ним я не пыталась.

Соньки в моей квартире не было. Я набрала ее номер: безрезультатно. Минут через двадцать попробовала еще.

— Ты где была? — взвизгнула Сонька. — Напугала до смерти.

— За тобой следила.

— Чего?

— Тип один возле тебя вертелся, следил то есть, а я за ним.

— Дела. Прямо хоть из дома не выходи. А не рвануть ли нам на Багамы, Гретхен?

— Багамы подождут. Слушай, тип этот высокий, широкоплечий, рыжеватый блондин, стрижка ежиком, одет в джинсы и коричневый кожак, зеленая водолазка и кроссовки «пума».

— Мент, — ахнула Сонька, — век свободы не видать, ну, тот, второй, крашеный сукин сын.

— Говоришь, медальоном интересовался?

— Ну да. Знаешь, что я думаю, Гретхен?

Не дружок ли он нашего гостя, что помог ему возле амбара лечь? Видели мы одного, а ты говорила, их двое было. Так?

— Может, и так. Откуда мне знать.

— А вдруг это Оборотень? Об этом паскуднике даже думать неохота. И чего он за мной, а не за тобой следит?

— Хочешь, я у него спрошу?

— Не волнуй меня. Лучше скажи, что делать? Дома сидеть?

— Наоборот, броди побольше, пусть помучается.

— Вот мы решили, что он плохой, а может, он и вправду мент и у него расследование.

— Не я, а ты бубнила: липовый. Зачем менту волосы красить?

— Иногда я могу погорячиться.

— Если он вдруг объявится, сразу же позвони мне.

— Как теперь по улицам ходить, — заныла Сонька, но я уже вешала трубку.

Рыжий мент не шел из головы, и я решила немного прогуляться. Время самое подходящее.

Здание выглядело унылым, как все казенные учреждения. Стены выкрашены синей краской, на полу зеленый линолеум. За высокой стойкой тоскующий дежурный. Я подошла, выдала по возможности обворожительную улыбку и поинтересовалась:

— Тарасова Евгения Павловича где найти?

— А он что, вызывал вас?

— Нет. Я по личному делу.

— Да? — милиционер смотрел настороженно. Я потупила глаза и запечалилась. — В отпуске Тарасов, с десятого числа.

— Извините. — Я начала пунцово краснеть, вранье всегда давалось мне с трудом. — У него есть машина, «Жигули» третья модель?

— У Тарасова «Запорожец», ему лет сто, и на нем при всем желании никуда не поедешь. А в чем дело-то?

— Он подвозил меня как-то раз, обещал позвонить и…

Глаза дежурного заметно округлились.

— А это точно он был?

— Что значит «точно»? — удивилась я. — Рыжеватый блондин, высокий…

— Нет, — обрадовался дежурный, — какой высокий? Да он метр с кепкой и лысый. Вы документ его видели?

— Нет, — испугалась я.

— Кто-то вас здорово разыграл, девушка.

Тут я ресницами захлопала и спросила жалобно:

— А у вас нет такого: высокий крепкий блондин, ходит в коричневой кожаной куртке и джинсах, у него желтая «трешка»?

— Нет. Ни на кого нашего не похож.