Деньги

Я плеснул себе выпить и с треском раскрыл телефонную книгу. Мартин Эмис там действительно был, даже дважды — один раз как Мартин, другой как М. Л. Некоторые на все способны, лишь бы увидеть свое имя в печати.

Предостерегающе шурша многочисленными пакетами с покупками, в дверь протиснулась Селина. Волосы ее так и лоснились, источали жар. Иногда, готов поклясться, селинина шевелюра буквально рябит, как быстрая река, — струится мазями, тайнами. Она сказала, что устала; сказала, что нехорошо себя чувствует. Она приняла аспирин и завалилась в койку. Нечего было и думать прокрасться следом. У Селины, кстати, потрясающе гладкая кожа с внутренней стороны бедра. Гладкая и блестящая, аппетитная, спасу нет. Если присмотреться, то в сухожилиях у самой промежности заметны игривые шелковистые складочки. Такие бедра — большая редкость.

Селина будто бы прямиком из журнала для мужчин. Не исключено, что она действительно оттуда — журналов этих столько сейчас развелось, за всеми и не уследишь. Обычные девушки совсем не такие, как девушки в порнографических журналах. Но вот один малоизвестный факт: девушки в порнографических журналах тоже совсем не такие, как девушки в порнографических журналах. В этом-то самая суть порнографии, самая суть мужчин: они вечно дают превратное представление о женщинах, совершенно превратное. Таких девушек, как в журналах для мужчин, не существует вообще — даже Селина не такая, даже сами девушки из журналов для мужчин не такие. Я их проверял, неоднократно проверял, так что я в курсе. Выходит, что у всего есть свой человеческий аспект, чисто человеческий. Но только попробуйте объяснить это порнографии. Или мужчинам.

Как мне удалось узнать этот малоизвестный факт? Как мне удалось проверить этих девиц, и неоднократно? Вы-то как думаете?

Верно — только благодаря деньгам.

— Скажите мне одну вещь. У вас есть строгий рабочий график, или когда пишется, тогда пишется? Или как?

— Серьезно хотите знать? — вздохнул он. — …Я встаю в семь и до двенадцати сижу пишу. С двенадцати до часу читаю русскую поэзию — увы, лишь в переводе. Быстрый перекус, и потом до трех история искусства. Потом еще час философии — не особо замороченной, достаточно общеупотребительной. С четырех до пяти — история Европы, революция тысяча восемьсот сорок восьмого и тэ дэ. С пяти до шести занимаюсь немецким. А с шести до ужина просто расслабляюсь, читаю что в голову взбредет. Обычно Шекспира.

— Да, я тут тоже недавно одну книжку перечитывал. «Скотный двор». Как вам?

— А у меня, что самое смешное, так руки и не дошли.

— А как насчет… как насчет «Тысяча девятьсот восемьдесят четыре»?

— В какой-нибудь момент, наверно, соберусь прочесть. Честно говоря, роман идей меня не особо вдохновляет. И выныривать, чтобы вдохнуть воздух, тоже не очень люблю.

— …А сколько вы зарабатываете-то?

— Когда как.

— Ну а все-таки? Он назвал сумму.

— Ни хрена себе. И на что вы тратите такую кучу бабок?

Этот Мартин Эмис живет, как студент, честное слово. Я окинул его квартиру опытным взглядом рекламщика, прикидывая объем расходов, стиль жизни, затраты на досуг. И не увидел ничего — ни магнитофонов, ни шкафчиков картотеки, ни электрических пишущих машинок, ни текст-процессоров. Только портативная «оптима» с корпусом пастельных тонов, похожая на древний кассовый аппарат. Только шариковые ручки, блокноты, карандаши. Только две пыльных комнаты с видом на закопченную площадь, и ни коридора, ни прихожей. Но зарабатывает он вполне прилично. Чего б ему не жить по самым, что ни на есть, средствам, зачем скромника изображает? Правда, судя по всему, он крепко сидит на книжках. Дорогая, наверно, привычка. И ни тебе дозу снизить, ни переломаться.

— Неплохо сработано. По крайней мере, необычно, — произнес он. На коленях у Мартина лежал развернутый сценарий Дорис Артур, и он уверенно листал его. — Это ваши пометки? Так в чем проблема?

— Проблема с героем. Проблема с мотивировкой. Проблема с дракой. Проблема с реализмом.

— Ну-ка, ну-ка, так в чем проблема с реализмом?

Я рассказал, в чем проблема. Рассказ вышел долгий.

— …вот, так что вот, — подвел я черту, — а дальше уже ваше дело.

— Да тут не писатель нужен, — высказался Мартин, — а психотерапевт.

— Расклад, значит, такой…

Я замялся.

— Ну, и какой?

Я назвал ему сумму. Это тоже заняло немало времени. Сумма была совершенно фантастическая, для писателя-то.

Мартин хохотнул. По-моему, он чуть не поперхнулся.

— …Фунтов или долларов? — поинтересовался он.

Селина говорит, что я не способен на беззаветную любовь. Это неправда. Я беззаветно люблю деньги. Беззаветнее не бывает. О, деньги, я вас люблю. Вы так демократичны — у вас нет любимчиков. Вы уравниваете шансы для меня и таких, как я.