День исповеди

Из всех, кто за последние часы проходил мимо, конечно, самый большой интерес представлял бородатый священник в черном берете, приплывший на катере.

* * *

Немолодой, почти совершенно лысый ночной портье открыл дверь номера 327, включил свет около кровати, поставил сумку Гарри в шкаф и вручил ему ключ.

— Спасибо. — Гарри полез в карман за чаевыми.

— No, Padre, grazie.

Мужчина улыбнулся и тут же повернулся и ушел, закрыв дверь.

Заперев ее на ключ — новая необходимая привычка, — Гарри перевел дыхание и осмотрелся. Номер небольшой, с видом на озеро. Мебель когда-то приличная, но изрядно потрепанная: двуспальная кровать, стул, комод, письменный стол, телефон и телевизор.

Скинув пиджак, он пошел в ванную. Включив воду, подождал, чтобы она стала холодней, сполоснул руки, шею и наконец поднял голову и увидел себя в зеркало. Это были совсем не те глаза, что так пристально глядели в другое зеркало, кажется жизнь тому назад, наблюдавшие, как он занимался любовью с Адрианной; теперь это были глаза одинокого, испуганного человека, но в то же время в глубине его взгляда читалась сила и решительность.

Он отвернулся и прошел обратно в комнату, взглянув по дороге на часы.

23.10

Подошел к постели и открыл кейс, который получил от Адрианны. В нем было то, что полицейские, наспех просматривавшие содержимое, пропустили. Страница, вырванная из блокнота гостиницы «Баркетта эксельсиор» в Комо, с телефонным номером Эдварда Муи.

Взяв трубку телефона рядом с кроватью, он набрал номер. Гудки в трубке: один, второй. На третьем кто-то ответил на звонок.

— Pronto, — сказал мужской голос.

— Эдварда Муи, пожалуйста. Простите, что звоню так поздно.

Молчание в ответ, и затем тот же голос:

— Эдвард Муи у телефона.

— Я отец Джонатан Ри из университета в Джорджтауне. Я американец, только что приехал в Белладжио.

— Я не понимаю… — отозвался собеседник.

— Это касается поисков священника Дэниела Аддисона… Я смотрел по телевидению…

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Я американский священник и полагаю, что сумел бы помочь там, где у других ничего не получилось.

— Извините, святой отец. Я ничего не знаю. Вы, наверное, ошиблись. С вашего позволения…

— Я остановился в гостинице «Дю Лак». Номер триста двадцать семь.

— Святой отец, спокойной ночи.

Короткие гудки.

Гарри не спеша выключил телефон.

Перед тем как Эдвард Муи повесил трубку, он услышал легкое потрескивание на линии. Его опасения подтверждались. Телефон прослушивался.

71

Белладжио. Вторник, 14 июля, 4 часа 15 минут

Медсестра Елена Восо стояла в центральном туннеле грота, прислушиваясь к плеску воды о гранитные стены и надеясь, что Лука и остальные вернутся.

Своды над ней высились футов на двадцать, вероятно, даже больше. Широкий коридор тянулся на целую сотню футов к каналу и лодочному причалу в дальнем конце. В каменных стенах по обеим сторонам коридора много веков назад высекли грубые скамьи, кое-где их повредила пещерная сырость. Здесь свободно могли бы рассесться две сотни людей. Елена недоумевала, с какой целью вырубили скамьи в таком месте — чтобы здесь могло спрятаться побольше народу? Если так, кто все это сделал и когда? Римляне? Или кто-нибудь еще до них или после? Но каково бы ни было происхождение этого убежища, оно представляло собой целую анфиладу пещер, переходивших одна в другую и оборудованных вполне современно — здесь были электричество, вентиляция, водопровод, телефоны, маленькая кухня и большая гостиная, возле которой устроены по меньшей мере три отдельных, роскошно оборудованных и украшенных номера с ваннами, комнатами для массажа и спальнями. Вероятно, где-нибудь здесь же, хотя сама она не видела, находился один из самых обширных в Европе винных подвалов.

В воскресенье ночью их провел туда Эдвард Муи — поэт, эрудит и сама любезность. Как только они прибыли на виллу Лоренци, он один, в плоскодонной моторной лодке, рассчитанной на мелководье, повез их в ночной темноте. Минут десять они плыли вдоль берега озера, наконец нырнули в узкий проем в сплошной на первый взгляд скальной стене, затем через путаницу скал и нависающей сверху густой листвы пробрались в самую пасть пещеры.

Только здесь он включил мощный прожектор лодки, и они плыли по водяному лабиринту, пока не причалили к суше, точнее, к тридцатифутовой каменной платформе в дальнем конце туннеля, где Елена стояла сейчас. Только здесь их высадили. Майкла Роарка и ее вместе с ним поместили в отдельные апартаменты, состоявшие из двух больших комнат, в одной из которых, спальне, устроилась она, а другую отвели Майклу Роарку; та комната представляла собой нечто вроде гостиной-кабинета; за дверью находилась вырубленная в скале ванная, роскошно отделанная мраморными мозаиками и золотом.