– Так это ж наше изобретение… Хм… Короче говоря, с какого возраста вы себя отчетливо помните?
– Лет, наверное, с двух-трех, даже родственники удивляются, но некоторые события тех лет я восстанавливаю в памяти досконально… А что?
– Интересный вопрос… Вот если вы теперь оглянетесь назад, то изменилось ли ваше мироощущение? Не жизненный опыт, не вызубренные прописные истины, не набор заумных слов, а именно ваше мировосприятие и ощущение себя в мире? Есть ли различие с тем, что чувствуете сейчас?
Тут меня словно искрой обожгло. Разницы не было. Совсем. Я был и оставался тем самым трехлетним ребенком, который все так же смотрит на мир. Это было не страшно… скорее удивительно, что я сам не смог этого осознать раньше.
– Нет. Нет никаких отличий… Из-за этого мне не по себе.
– Все люди так себя чувствуют, если им указать на этот факт. Скорее даже аксиому – именно она является одной из черт нашего рода. Искра, которая в нас есть, постоянна от рождения и неизменна весь период нашей жизни. Она не меняется, и мы в любом возрасте, хоть только что появившись на свет, хоть играя свадьбу, хоть шагая по улице уже дряхлым стариком с палкой, остаемся теми самыми, кто мы есть. Каждый из нас по-своему воспринимает мир, но это восприятие не меняется никогда.
– Так что же это получается? Психоанализ, детские травмы, юношеские обиды, взаимоотношения с матерью и отцом, с братьями и…
– …сестрами, учителями и начальниками, любимыми и врагами. Ничего не значат. Абсолютно ничего. Очередная мишура, направленная на успокоение разворошенного разума. Психоанализ действует как таблетка успокоительного: если заставить человека долго вспоминать что-либо, то кора головного мозга утомляется и требует отдыха. Как следствие, возбуждаемость субъекта падает. Можно того же эффекта достичь валерианой или более современными успокоительными препаратами, транквилизаторами.
– Получается, что мы те, кто есть… Какими приходим в мир, такими же неизменными уходим? В чем же смысл?
– Смысл в оценке, интерпретации происходящего вокруг. Мы смотрим фильм, своими действиями, конечно, повлиять на него не можем. Но мы можем смеяться или плакать, радоваться или грустить, скучать или ненавидеть. Вот запись-то всех наших эмоций и есть смысл нашей поездки по рельсам судьбы.
– А – атланты?
– Что – атланты? Вы про бредни Троцкого опять вспоминаете? Никто не может переходить по струнам или рельсам судьбы. Вас охмурили детскими сказками. Показали страшную ленту, сюрреалистичную, вы в нее поверили. Кроманьонцы, неандертальцы или атланты, пожиратели плоти и вегетарианцы. Нет этого ничего. Есть темные силы и светлые. Свет борется с Тьмой, вот и все. В нашем мире уже идет битва не на жизнь, а на смерть. И победитель получит все – вопрос, на какой стороне вы будете?
– Евгений Сергеевич, знаете что? – сказал я. – Думаю, вы врете. Роль Мефистофеля, конечно, всегда хороша – при помощи мизантропии с изрядной долей цинизма можно разрушить любую теорию. Если, конечно, она еще теория – и не подкреплена фактами. А факты…
– Факты? И какие у вас факты? Аргументы? Доказательства? Вы только что были в XXI веке, потом попали в XX, сейчас вы снова здесь. И почему-то решили, что это – тоже факты, хотя никакого обоснования произошедшего у вас нет. Вы похожи на человека с завязанными глазами, который ищет черную кошку в темной комнате. Любой шерстяной предмет, попавший к вам в руки, может быть принят за нее! Майкл, поймите, да вас дурили все это время, развлекали дебильными картинками, затуманивали определенные участки вашего мозга.
– Во‐первых, я не понял, откуда вы знаете про мои перемещения во времени, мы вроде о них речи не вели. А это наводит на странные мысли, как будто вы нас тут ждали, заранее подготовившись. Во‐вторых, хорошо, у меня нет доказательств произошедшего, мало того, еще и провал в памяти. И из-за этого ум за разум заходит. Так зарежьте правду-матку. Откройте глаза, покажите истину. Но у вас, как понимаю, тоже одни вопросы. Что там, за гранью, никто не знает? Чем вы отличаетесь от меня? Тем, что без повязки на глазах блуждаете в темной комнате и ищете ту же черную кошку? Результат от того, что глаза открыты, не изменится, видеть в темноте люди не могут.