Демон внутри меня

У Кристиана-ублюдка стоял. Я понимала, это природа. Я лежу здесь полуголая, Стоунэм снимает немецкий фильм, трудно не возбудиться…но я ненавидела его за это. Кристиана тоже.

Кай наклонился ко мне, придерживая дуло у виска. Адское дыхание опалило щеки. Дьявол вышел из преисподни. Я пыталась его не бояться. Пыталась.

Я не боюсь смерти, я боюсь жизни в рабстве. Боюсь жизни в одиночестве и без любви…боюсь пустой жизни.

Но гребанный инстинкт самосохранения. Он не давал. Не давал мне противостоять Стоунэму. Мое тело стремилось к одному – выживанию. А потом…мести.

– Давай, Лейла. Делай, это как в машине. Прикиньте, она мне сосала в машине. Было весело, – снова гогот.

– Я так хочу видеть твою боль.

А потом я сделала это. Улыбнулась. Открыла рот. Не было другого выхода.

Не было ни единого другого, блядь, выхода. Кроме того, как лишить Стоунэма моих слез, моей боли и унижения.

Я попыталась успокоить себя тем, что это Кристиан. Противный, незнакомый, чужой…но все же не один из тех похотливых стариков, что боролись за меня.

Кристиан молчал. Он будто сам находился в глубоком шоке от происходящего…

– Не надо, – вдруг прошептали его губы.

Стоунэм заметил это. Раздался выстрел.

– В следующий раз будет в ее голову, сука! – маниакально заорал он, продолжая стучать мне по виску.

Я облизнула губы. Моя душа в который раз рвалась на части. Была выпотрошена. Казалось, и рвать то уже нечего…но нет.

Рвал и рвал. И мне хотелось блевать.

Но я не собиралась показывать виду. Я сыграю свою роль блестяще, и Стоунэм не увидит больше боли на моем лице. Он не получит этого удовольствия. Никогда. Ведь он этого хочет? Унижения и моей боли? Не дождется, ублюдок.

Я взяла в рот член Кристина. Выдавливая из себя настоящее, искреннее, неподдельное удовольствие. Но лишь с виду, на лице…

Знал бы кто-нибудь каких титанических сил мне это стоило. Нереальных.

Я хотела, чтобы Кай видел…хотела, чтобы он взревновал, психанул, дернул бы меня за руки и вылизывал мои ноги, вымаливая прощение…

Я давилась, хотелось рыдать.

Столько боли. Столько боли…сколько еще?

Но с улыбкой, облизываясь, продолжала…пусть видит, что его игры меня не разрушают…нет…прилюдно…

«Как это мерзко!» – кричала душа.

Не мой мужчина. Какой-то чужой. Как все неправильно…почему? Как я докатилась до такого?

А есть выход? В очередной раз хочется спросить. Только пуля в голову.

А может, пуля лучше?

Да, я отсосала Кристиану. С улыбкой, давясь рвотными позывами. Меня тошнило от него. Тошнило, потому что…я знала почему, но страшно было в этом признаться.

Потому что в моей жизни был и мог быть один мужчина.

И он клялся, что убьет меня, если я предам его. Если буду с другим. А сейчас сам заставил меня упасть так низко.

Полная потеря…

Меня нет…

Я мечтаю отключиться…

– Тебе нравится, шлюха?

Я была счастлива, что все закончилась быстро. За две минуты Кристиан кончил. Я сдержала рвотные позывы. Миллионы рвотных позывов. Я улыбнулась Стоунэму и, чувствуя, как вся моя душа горит в агонии, прошептала:

– Ты доволен? Я познала другого. И мне…мне понравилось, – я не знаю, как я могла произнести это. Это стоило мне ВСЕХ сил, ВСЕХ…

Стоунэм приподнял бровь, пряча пистолет в карман.

– Ну, точно, шлюха. Он будет очень расстроен, когда узнает, какая ты на самом деле, – голосом полным удовлетворения произнес Стоунэм.

Но…кто ОН?

Я опустила взгляд. Слезы ручьем покатились из моих глаз, но Стоунэм уже не снимал это на камеру. Рыдания, дикие вопли, доносящие из моей груди заполнили зал.

Я надорвала голос, вены, аорту…

Голову.

Я падала, и вот…упала и разбилась.

– Плакса, – пренебрежительно кривит губы Стоунэм. – Пусть охрана заберет ее.

Как только Стоунэм отворачивается, давясь слезами и истерикой, я отчаянно бегу к окну. Голая. На улицу. Плевать.

– Беги. В кармане пиджака найдешь записку, там все сказано. Я от Троя, – кто-то хватает меня за запястье, надевает на меня теплый и огромный пиджак. Это Синеглазый. – Я отвлеку его.

Я открываю окно и выпрыгиваю с первого этажа, падая в снег. Невыносимый адский холод. Слышу безумные крики с замиранием сердца. Уши разрывают выстрелы за спиной. Пуля пробивает окно, осколки чуть не падают на меня, но я отползаю, сходя с ума от холода.

Это конец. Это все…я не доберусь до записки.

Глава 24

Лейла

Я плохо помню, как оказалась здесь. Мои коленки истекают кровью, она бежит вниз по ногам и остается на белоснежном снегу…

Ветер завывает, бьет и царапает меня по щекам. Мое тело чувствует обморожение, лютый невыносимый холод.

Но я почти не чувствую его. Разве может что-то чувствовать полумертвая, затравленная и осквернённая душа? Разве?

Сокрушительная мука сдавливает мою грудь, я давлюсь собственной слюной и слезами, шагая по снегу, словно пьяная. На мне нет одежды. Только пиджак того парня, который затеял мое спасение. Это был тот парень с синими линзами. Кто он?

Я знала, что за мной бегут. Не знала, чьи люди. Это было не так уж и важно. На горы опустились сумерки, и я упала на разбитые колени прямо в снег. Он заморозил боль на коже, но ничто не заморозит агонию в моей душе.