Но бывали моменты, когда я включала разум. И тогда приходило понимание того, что я по-прежнему остаюсь его секс-рабыней, только теперь с некоторыми привилегиями. Я по-прежнему взаперти. По-прежнему не принадлежу себе. Этого я и хотела… и все же, многое не давало мне покоя.
В такие моменты я снова хотела уйти в себя, как тогда, после секса на крыше. Когда жизнь, казалось, покинула меня. Потому что Кай надавил на больное. Он не обвинял меня ни в чем, но он заставил думать так, что я действительно виновата перед ним.
И в том, что сделала в Австрии, и в том, что занималась сексом с Акселем. И в конце концов солгала.
Было бы чудесно, если бы эти события навсегда стерлись из нашей памяти, но иногда они давали о себе знать. Маленькие мерзкие тараканы, выжирающие душу и мозг.
Они приходили по ночам и не давали спать. Особенно, когда Кай уезжал, и я засыпала одна. Когда он уехал всего на два дня… я снова получила жуткое сообщение с угрозами. Аноним писал, что я не смогу скрываться долго. Что рано или поздно я выйду и «получу по заслугам». Но самое страшное было то, что записку подложили Анджелине в рюкзак, (девочка ходила на иностранный язык), а я увидела ее, когда села помогать ей с уроками.
Это было жутко. Для меня это могло значить только одно — опасность может угрожать не только мне, но и Энджи. Быть любимой игрушкой Кая Стоунэма, это как быть дочерью или женой первых лиц государства.
Когда Кай узнал об этом, был в ярости. Не знаю, правильным ли решением это было, но он решил взять в следующую поездку в Европу нас с Анджелиной. Нам предстояло посетить Голландию и Швейцарию. Меня совсем не радовала перспектива оказаться в одиночестве в чужой стране. Хотя какая разница? Я все равно взаперти.
С кучей охраны, которую он ко мне приставит, когда будет уходить по делам. Но… у девушки Кая Стоунэма нет выбора. Кай и спрашивать меня не стал. Просто сказал, что больше не может оставлять меня в Нью-Йорке одну.
— К тому же, эти несколько ночей без тебя в командировках — это ад, Леа, — он помог мне пристегнуть ремень на кресле самолета и наспех поцеловал в лоб. Я не узнавала в нем человека, что когда-то был моим чудовищем и насильником. Да, он по-прежнему мог наорать, ударить кулаком по столу, если ему что-то не нравилось, мог передавить мне запястья и грубо брал мое тело, за исключением тех ночей, когда ему хотелось иначе… НО это не шло ни в какое сравнение с тем, какую отдачу я чувствовала от Кая.
Я никогда не думала, что такое бывает. Что это случится со мной. Быть любимой
Я старалась просто понять его. Кай ревнив и относится ко мне, как к своей собственности, но не из-за того, что хочет меня унизить. Думаю, его любовь безумна, как и он сам, и сама мысль о том, чтобы делить меня с кем-то другим, ему омерзительна.
В душе таилось столько страхов и опасений. Как и у любого человека, и лишь блог помогал мне справляться с бесконечным потоком мыслей.
Напугало еще кое-что. Очень страшное. Как-то Кай оставил один из ящиков своего рабочего стола открытым, и я не удержалась. Заглянула внутрь… там была куча совместных фотографий с его женой. И на каждой он был таким разным. Как и в жизни — выражение его лица менялось на каждом фото. Но не это меня напрягло. Меня смутила папка (слава Богу не черная, но от этого не менее ужасающая). Я заглянула на первую страничку. Увидела фотографию Кая и надпись: «История болезни». Да так испугалась этого словосочетания, что даже любопытство не помогло мне заглянуть дальше. Что с ним не так?! Трудно представить, что Кай чем-то болен, если не считать его головных болей и перемен в настроении. Агрессии. Разговоров о себе в третьем лице…
Я не хотела даже думать о том, что мой сильный мужчина может быть болен.