Демон против люфтваффе

Другая крайность – трусы, обречённые стать жертвами. Их видно невооружённым взглядом. Они ничего не планируют по возвращении, не договариваются с девушками, потому что боятся сглазить. Мы с механиками проверяем двигатели, пушки, системы управления, приборы, радиооборудование. Жертвы первым делом укладывают парашют, засовывают во внутренний карман карты Франции и пачки франков, никогда не забывают компас и пистолет. Не удивлюсь, если за бронеспинкой таких героев найдётся комплект гражданской одежды. Как сказал один лётчик из Тангмера, во время мучительных приготовлений к вылету они похожи на пожилых дам из сельской провинции, которые тщательно составляют список продуктов перед посадкой в автобус, следующий в город.

Перелёт во Францию обычно обходится без приключений, если хранить радиомолчание. Гунны не установили станций радарного оповещения, сравнимых с британскими, и поднимают панику, только увидев "Спитфайры" над побережьем.

Дальше мы делимся на группы не более четырёх машин и занимаемся свободной охотой, расстреливая грузовые автомобили, товарные поезда. Не удивлюсь, если французам тоже случайно перепало. "Сто девятые" обычно наваливаются по дороге домой.

Положение поменялось на зеркальное по сравнению с июлем, августом и сентябрём. Теперь наша вынужденная посадка или прыжок с парашютом грозят пленом, а резерв топлива необходим для перелёта через Ла-Манш, гунны воюют над своими базами.

Часто бои завязываются над пилотами, плавающими в Канале. Обычно при виде парашюта звено КВВС принимается кружить над местом купания коллеги, отчаянно вызывая по рации катер или спасательный гидросамолёт. Скоро подваливают "Мессершмитты", стараясь атаковать с высоты, но не от солнца – в ноябре и начале зимы оно укрыто облаками. Потом обе стороны отправляют подкрепления, и не раз число истребителей в воздухе доходило до тридцати, а обычная эвакуационная операция перерастала в нешуточную битву. Часто гибнут гидросамолёты и катера, с ними – спасатели и спасаемые.

Однажды потенциальная жертва, признаюсь со стыдом, оказалась в моём звене наряду с нормальными парнями – Майком Питти и осси Эдом Холлом. Буквально на втором вылете новичок пожаловался на плохую тягу двигателя и капли гликоля на фонаре ещё над Францией. Посреди Канала у него остановился мотор. Мы поднялись чуть выше, я сразу радировал в Тангмер, что понадобится спасатель. Скверное ощущение, когда ничем не можешь помочь подчинённому, только передать координаты и кружить над местом приводнения, пока топлива не останется лишь до Англии.

Он не выпрыгнул с парашютом, в планировании потянул почему-то в Нормандию. Самолёт снизился до тысячи футов, пилот запаниковал и не покинул борт, обрушил на нас поток ругательств. Он покрыл "факами" командиров, других пилотов и самого короля, мол – я тут один умираю, меня все бросили, будьте прокляты, мать вашу… "Спит" полого вонзился в волны и исчез.

Дежурный сектора прислал Бадеру официальный протест. Его красотки, двигающие в бункере фишки с номерами эскадрилий и заполняющие мелом таблички на досках, видите ли, неприятно шокированы крепкими непатриотичными выражениями, не достойными истинных джентльменов КВВС. Даглас очень вежливо пообещал лично поговорить с виновником засорения эфира матюгами, когда ему представится такая возможность. На том свете.

Замечу, моя Мардж, слушая лётчицкие экспромты наравне с другими хористками-красотками, ни разу не возмутилась, хотя я тоже, наверно, срывался на "факинг щит". Тем более Рик – он никогда и ни о чём не попрекал, готовый простить любой грех лишь за то, что хозяин вернулся целый!

В декабре перед ночным вылетом на индивидуальную охоту он особенно был прилипчив. Разогнавшись на заиндевевшем бетоне, мой пёс попытался запрыгнуть на крыло, смешно скользя лапами по обшивке, не желая отпускать… Сердце сжалось от скверного предчувствия – у собак интуиция не чета нашей. На какой-то миг шевельнулась мысль взять его с собой, пропихнув под гаргрот. Глупости! Там Рика может убить шальной осколок от зенитного разрыва – никогда себе не прощу. Это не собачья война, мой друг не должен рисковать зря.

Предчувствие не оправдалось в полёте. Немецкий бомбардировщик взорвался, осыпав меня обломками и каким-то мусором, не повредив "Спит". Я зарулил, надеясь вставить Рику пыжа за ложную тревогу. Но привычный щенячий лай не огласил стоянку, а Митч виновато отвёл глаза.

– Что?!

– Он попал под грузовик…

– Где попал?! Где собака, чёрт бы тебя побрал?

Техник, на голову выше меня, трепыхнулся в моих руках как тряпичная кукла, не пытаясь оправдываться или защищаться. Его обязанность – приглядывать за рыжим в отсутствие хозяина, но Рика не сажали на поводок. Он, как и другие псы, терпеливо ждал у диспетчерской.

– Где тело?

– Я похоронил его, сэр. Простите, не буду говорить где. Весьма сожалею.