Дембель против бандитов

Галя решила пойти ва-банк. Сплюнула жвачку и, раскрыв рот пошире, набрала полные легкие воздуха.

— Люди добрые, помогите! Бедную беженку грабят, последнее отымают!

— Деньги верни, скотина! — Рука Ильи еще сильней сжала локоть цыганки.

— Люди добрые, этот бандит несчастную женщину ограбить хочет! — продолжала надрываться Галя и, неожиданно обернувшись к Оксане, сделала страшные глаза: — Скажи своему хахалю, чтобы меня отпустил… А то сглажу!

И быстро-быстро забормотала бессвязную чушь:

— Два валета налево, два валета направо, две десятки над головой, две шестерки в ногах… три луны в небе взошли, три собаки с цепи сорвались, полынь горькая в поле расцвела, дама пик бьет короля червей, дама пик всех сильней…

— Илья… — на выдохе прошептала девушка с явным испугом.

— Люди добрые! Помогите! Спасите! — Поняв, что молодой человек вряд ли поверит в «сглаз», Галя заголосила еще истошней: — Убивают! Грабят! Насилуют! Милиция! Что же вы стоите, молодой человек, милицию скорей позовите! Пожилую женщину, такую, как ваша мать, ограбить и изнасиловать хотят, а вы стоите!

А неподалеку уже собирались первые любопытствующие, привлеченные скандалом. Пожилая тетенька с помятым молочным бидоном в руке, кряжистый мужик в дешевой турецкой кожанке, несмотря на утро, уже явно выпивший, вертлявый юноша в ондатровой шапке, с красными, словно накрашенными губами…

А цыганка, продолжая бить на сочувствие охочей до зрелищ публики, причитала с интонациями трагической актрисы:

— Люди добрые, чего же вы стоите! Меня грабят, насилуют, кошелек хотят отобрать, последние деньги, ребенка кормить нечем! Шла себе тихо, сыночка в ясли несла, никого не трогала, а тут эти вымогатели налетели…

Кряжистый отреагировал первым. Приблизившись к Корнилову, он осторожно, словно боясь нарваться на мгновенный отпор, тронул его за плечо.

— Слышь, мужик, отпусти бабу. На хрена она тебе сдалась?

Илья взглянул на подошедшего через плечо.

— Чего?

— Бабу, говорю, отпусти.

— Она у меня деньги украла! — в сердцах выкрикнула Оксана в сторону густеющей толпы.

— Эта шалава подзаборная все врет, не брала я у нее никаких денег!

— Мужик, иди куда шел, — посоветовал Дембель сердечно.

— Милицию надо позвать! — осенило тетеньку с помятым молочным бидоном.

— А вон и менты! — Повертев головой, красногубый юноша заметил идущий по другой стороне улицы наряд милиции и закричал, замахал руками: — Товарищи милиционеры, сюда, быстрей!

К счастью, товарищи милиционеры были слишком далеко, чтобы услышать этот призыв.

А нахальная цыганка, ощущая все возрастающую поддержку, извлекла свой последний козырь:

— Мне и так жить не на что! Я беженка, из Чечни, сюда с трудом пробралась…

— Из Чечни, говоришь? — высек Дембель зло.

— Везде русских людей обижают! — вконец обнаглев, заявила цыганка.

— И где же ты в Чечне жила, а? В каком городе? — Илья был донельзя рассержен такой наглой ложью.

Любопытствующих становилось все больше. Однако никто не спешил помочь обираемой «беженке из Чечни». То ли потому, что по крайней мере половина собравшихся уже видела сегодня этого «русского человека» рядом со спиртзаводским рынком, то ли потому, что не терпелось узнать, чем все это закончится…

— Так где ты в Чечне жила? — с ледяными интонациями повторил Дембель.

— В этом… как его… — не учившаяся в школе Галя замешкалась, она явно не знала ни единого населенного пункта Ичкерии.

— В этом — в чем?

— Контуженная небось… Совсем память отшибло! — предположил из толпы некто.

— Да это жена того самого цыгана с трубкой, который на машине нищих по городу развозит! — заявил кто-то очень осведомленный.

— Житья от них нет… Честное слово! — отозвалась тетенька с помятым молочным бидоном.

Симпатия к «незаслуженно обиженной беженке» мгновенно сменилась насмешкой, о поддержке, даже моральной, больше не могло быть и речи. Для Корнилова это означало одно: чтобы возвратить деньги, необходимо окончательно повергнуть расположение толпы в свою сторону.

Неожиданно Дембель отпустил Галин локоть. Но ненадолго: видя, что цыганка пытается скрыться, Илья ловко выхватил из ее рук сверток с «ребенком» и, сбросив в лужу талой воды одеяльные лохмотья, поднял над головой большую куклу.

— Так какого ребенка ты в ясли несла, беженка ты моя? — спросил он.

Увидев, что ребенок — никакой не ребенок, а всего лишь детская кукла, публика отреагировала на редкость весело.

— И от кого это она таким чадом забрюхатела, а? — давясь от смеха, спросил красногубый юноша.

— Наверное, цыгану своему с резиновым хером изменяет, вот от кого! — предположил кряжистый мужик в турецкой кожанке.

— Что делается, что делается! — искренне поразилась тетенька с молочным бидоном. — А я-то думала — действительно несчастная женщина, ребенка кормить нечем… Сама ей час назад два рубля дала. А она…

— В милицию надо сдать, — посоветовал сочный мужской бас, — пусть ей за попрошайничество и приставание по полной программе вкатают!

— Думаешь, она с мусорами не делится?

А Дембель, бросив ненужную куклу себе под ноги, резко завернул Галину руку ей за спину, да так сильно, что цыганка взвизгнула от боли.

— Где деньги?