Дембель против бандитов

Конечно, если бы не тот удар, предательски нанесенный сзади, Илья без труда справился бы с бандитом. Но в голове по-прежнему шумело, ноги подкашивались, картинка перед глазами двоилась, рассыпаясь на множество фрагментов, и в какой-то момент Дембелю показалось, что перед ним не одна рожа, а несколько.

Короткий замах — «розочка», описав правильный полукруг, прошла далеко от кривоносой физиономии, и Корнилов, потеряв равновесие, свалился на чей-то прилавок, ударившись лбом о железное перекрытие. Илья ожидал, что в этот момент противник добьет его окончательно, однако удара не последовало — бандит лишь отошел на несколько шагов, наслаждаясь беспомощностью врага. Сплюнул себе под ноги и, обернувшись в сторону притихших торговцев, спросил торжествующе:

— Ну, а вы ему почему не поможете? Чего не заступитесь? А? За вас ведь бьется, страдалец херов…

Ответа не последовало — торговцы, все как один, отвели взгляды, мол, наша хата с краю. А мать Ильи не ответила лишь потому, что была в глубоком обмороке…

Подойдя к поверженному врагу, кривоносый взял его за шиворот, с трудом приподнял, ставя на ноги напротив себя. Отошел в сторону, явно примериваясь, как бы ударить половчее…

Он уже занес руку для удара, уже готов был выдохнуть из себя победное «й-йе-ех!..», но неожиданно для всех потерял равновесие и медленно завалился на левый бок. В тот момент Илья видел свет лишь в багровых тонах, но все-таки успел различить позади кривоносого бандюка силуэт камуфлированного парнишки в инвалидной коляске — того самого… В руке парнишки мелькнула пустая бутылка, послышался тупой удар, перекрываемый звоном бьющегося стекла. Спустя секунду вымогатель, нелепо раскинув руки, лежал в боковом проходе, и на губах его пузырилась розоватая пена.

А инвалид, ловко подкатив к Корнилову, вытянул руки, словно готовясь принять на себя падающее тело.

— Илюха, только не падай… — прошептал он.

Уже на грани потери сознания Дембель узнал-таки неожиданного спасителя. Это был Дмитрий Ковалев — младший сержант, командир отделения соседнего, третьего взвода, третьей роты, гвардейского дважды орденоносного Балабановского полка, где в «чеченский» период своей армейской жизни служил сам Корнилов…

Илья окончательно пришел в себя лишь через полчаса. За это время торговцы, желая искупить свое трусливое бездействие во время драки, помогли собрать товар, спешно погрузили его на тележку и даже перевезли тележку во двор соседнего дома, от греха подальше. Туда же, не дожидаясь, пока бандиты придут в себя, перебрались сын с матерью и безногий Митечка. Один из торговцев даже сунул Дембелю поллитровку водки — мол, компресс на голову приложи, полегчает, а лучше всего продукт не переводи — вмажь граммов триста и сразу здоровым станешь.

Впрочем, Илья оклемался без компресса и трехсот граммов. То ли удар оказался не столько сильным, сколько болезненным, то ли у Дембеля был крепкий череп, но теперь, сидя на скамеечке заснеженной детской площадки, он лишь поглаживал ладонью голову, морщась.

— Не больно, сынок? — причитала мать.

— До свадьбы заживет, — вздохнул Дембель и благодарно взглянул на инвалида: — М-да, Митек, если бы не ты… Откуда ты тут взялся?

— А я тебя еще днем заприметил, — кивнул ему бывший сослуживец.

— Я тебя тоже, только не узнал сразу. Митек, да как же ты в наш городок попал, а? — прикуривая, спросил Корнилов. — Каким ветром занесло?

— Долго рассказывать, — вздохнул инвалид. — Потом как-нибудь, при случае… Дай-ка и мне сигаретку.

Ковалев закурил, закашлялся — на глаза его навернулись слезы.

— Валить отсюда надо, вот что, — сказал он после непродолжительной паузы.

— Чего валить? Нам никто не мешает, мы вроде тоже никому…

— С минуты на минуту те бандюки оклемаются, нас искать пойдут, — справедливо предположил инвалид, поглаживая рычаги своей коляски. — Ты хоть знаешь, с кем сейчас дрался? Знаешь, кто за ними стоит? Тот, с перебитым носом, — Сникерс, а работает он на самого Злобина… Говорят, вроде как заместитель его.

— Какая разница? — хмыкнул Илья зло. — Хоть на главпахана России! Это же не люди… Уроды!

— Ладно, хватит, — в голосе Ковалева появилась деловитость. — Ты, Илюха, и вы, мамаша, домой езжайте, а я…

— А ты что? Опять на базар, милостыню просить? — неожиданно для однополчанина взорвался Дембель и, поняв, что взял слишком круто, тут же осекся: — Извини, Митя, но никуда я тебя не отпущу. Да и торгаши на рынке, если что, на тебя покажут — ты, мол, дружка ихнего по голове бутылкой саданул!

— Да куда же ты, сыночек, — благодарно глядя на инвалида, Елена Николаевна Корнилова утерла раскрасневшиеся глаза платочком. — Чего ты на том рынке забыл? Иди лучше с нами…

Дембель лишь мельком взглянул на Ковалева, но заметил, как дернулось его лицо при слове «иди».

— Нет, Илюха, вези меня лучше на прежнее место, — вздохнул инвалид. — За мной сейчас приедут. Не хочу, чтобы у вас еще и из-за меня неприятности начались, — закончил он, но Дембель понял незамысловатый подтекст этой фразы: «не хочу быть для вас обузой».