Делу - время, забавам - час

Каждый день в шкатулке появлялись новые письма от претендентов на должность учителей. Половина были отсеяны ещё на стадии рассмотрения заявки — какие знания человек может дать детям, если сам пишет с ошибками? Такое ощущение, что в мои объявления случайным образом затесалась фраза в духе «Нужен учитель для видимости. Знания необязательны». Письма мятые, неопрятные, словно писались для галочки. Но были и такие, что вызывали желание лично познакомиться с отправителем и я тут же назначала собеседования. Одной из таких претенденток была бывшая гувернантка, моя ровесница, живущая в городе. Отменные рекомендации — девушка не поленилась как следует проработать свое резюме, отправив вместо одинокой бумажки пухлый конверт. Если поладит с младшей группой, будет просто отлично! Но самым необычным мне показалось письмо аж из столицы. Мужчина двадцати пяти лет, являющийся выпускником какого-то модного корпуса при Королевском совете, не предоставил никаких подробностей, кроме тех, что обладает сертификатом на преподавание грамотности, счета и основам государственности, в которые входят основы законоведения и, собственно, основы мироустройства. Любопытно. И что ему понадобилось в нашем захолустье? Он был бы отличным преподавателем для старшей группы, но, как говорится, ровно на бумаге, да забыли про овраги. Письмо такое… педантично-опрятно-безликое… даже слишком. В общем, вопросов появилось много. Например, с какой целью этот товарищ сюда рвется — с таким-то образование и послужным списком? Очень сомнительно, что из желания оказать посильную помощь в воспитании отказников. А уж про зарплату и говорить нечего — со столичными доходами ни в какое сравнение. И чтобы выяснить ответы, я отправила претенденту согласие на личную встречу.

Для собеседований я выделила один день, составив расписание так, чтобы приходили они друг за другом с небольшим интервалом времени для передышки и подведения итогов. На каждую встречу отводилось не более сорока минут. В мэрии, памятуя о моем вкладе в разоблачение предыдущего градоначальника, а следом и старосты Яблоневки, мне предоставили маленький кабинет в котором мы с дедом и расположились. Я за столом, дед в уголке — как для поддержки, так и для безопасности. Мало ли неадекватов вокруг. Мысли мои подтвердились почти сразу же: один из первых претендентов больше походил на запойного пьяницу в период ремиссии, а не на педагога. Отказала сразу же, на что дед одобрительно кивнул. Были и такие, кто пытался замаскировать свое отношение к сиротам, впрочем, не очень успешно, так как это легко выявлялось — стоило задать правильные вопросы или надавить на определенные точки, как отвращение и высокомерие прорывались наружу.

Заинтересовавшей меня гувернанткой оказалась весьма симпатичная, но уж больно худая, на мой взгляд, женщина, появившаяся на пороге кабинета ближе к обеду. Строгое платье, русые волосы стянуты в крупный низкий пучок, на лице маска профессиональной доброжелательности, а взгляд умных серых глаз искрится неподдельным интересом. В общем, настоящая училка!

— Здравствуйте. Я Паула Роск.

— Будем знакомы, леди Эмилия фон Риштар — управляющая Королевским приютом. Присаживайтесь, — дождавшись, когда Паула устроится на предложенном месте, начала задавать стандартные вопросы. С документами разобрались — женщина легко подтвердила свою квалификацию.

— Сколько воспитанников у вас было на последнем месте работы? Причины увольнения?

— Двое ребятишек семи и девяти лет, — спокойно отвечает девушка, указывая на рекомендательное письмо. — Детей отправили в пансионат, гувернантка больше не требовалась.

— На текущий момент у нас девять детей, которые начнут обучение в младшей группе. Не многовато для бывшей гувернантки? К тому же, это приют, а значит, число воспитанников может в любой момент времени увеличиться.

— Количество детей особой роли не играет. А начинала я учительницей в деревенской школе, поэтому мне по силам справиться с коллективом до двадцати человек. Больше, боюсь, не потяну.

— Как вы относитесь к сиротам-отказникам? Вы должны понимать, что я жду от учителя для детей строгости и доброжелательности, и не потерплю пренебрежения и высокомерия.

Паула сжала лежащие на столе руки в напряженные кулаки, и отведя взгляд в сторону, заговорила тихим, но твердым голосом:

— Дети не виноваты в том, что взрослые не могут держать штаны застегнутыми, а подолы опущенными, — губы девушки сжались в тонкую нить.

Паула не собиралась более развивать данную тему. Похоже, я потревожила какую-то застарелую рану, но зато отношение к отказникам понятно сразу и проблем возникнуть в будущем не должно.

— Перед тем, кто станет обучать наших воспитанников, — перевожу разговор в другое русло, — стоит серьезная задача. Дети разных возрастов и обучать их придется с абсолютного нуля — это минус.

— Это плюс, — торопливо поправила меня женщина, чуть улыбнувшись.