Дело Живаго. Кремль, ЦРУ и битва за запрещенную книгу

Беседы с Пастернаком часто превращались в его монологи. За ясными пассажами следовали сумбурные и запутанные, а живые и конкретные образы сменялись темными и неясными. Иной раз казалось, что понять его совершенно невозможно, как вдруг речь его снова обретала ясность и простоту. Исайя Берлин вспоминал: «Пастернак говорил великолепными закругленными фразами[10], и от его слов исходила необъяснимая сила». Д'Анджело слушал Пастернака как завороженный. Наконец Пастернак опомнился, извинился за то, что долго говорит, и спросил гостей, по какому делу они приехали.

Д'Анджело объяснил, что его направила в Москву Итальянская коммунистическая партия. Ее руководство призывало активистов изучать жизнь в Советском Союзе. Д'Анджело работал в итальянской редакции Московского радио, официальной международной радиовещательной компании Советского Союза, которая тогда размещалась в двух зданиях за Пушкинской площадью в центре Москвы. До приезда в Советский Союз Д'Анджело служил управляющим «Либрериа Ринашита», книжным магазином Итальянской коммунистической партии в Риме. Д'Анджело считался признанным активистом из семьи антифашистов. В ИКП он вступил в 1944 году, но некоторым его итальянским товарищам казалось, что он слишком «книжный» и далек от жизни. Они надеялись, что работа в Москве будет способствовать его развитию. ИКП устроила Д'Анджело двухгодичную командировку в столицу Советского Союза. В Москву он приехал в марте 1956 года.

Д'Анджело бегло говорил по-русски и лишь иногда вынужден был просить Владимирского объяснить то или иное слово. Итальянец признался Пастернаку, что, помимо работы на радио, выступает еще и агентом издателя Фельтринелли. Фельтринелли, по словам Д'Анджело, не только настоящий коммунист, он еще и очень богат, молодой мультимиллионер, наследник династии итальянских промышленников, который стал «левым» в годы войны. С недавних пор Фельтринелли занялся книгоизданием. Особенно его интересуют новинки современной советской литературы. Д'Анджело сказал, что недавно услышал о «Докторе Живаго», и роман показался ему идеальной книгой для нового издательства Фельтринелли.

Пастернак перебил итальянца взмахом руки и сказал, что в СССР его книгу ни за что не напечатают, так как она не вписывается в рамки официальной культуры.

Д'Анджело возразил, что о скором выходе романа в свет уже объявлено официально. Кроме того, после смерти Сталина в Советском Союзе наступило заметное потепление, получившее название «оттепель» — по названию романа Ильи Эренбурга. Казалось, что, по мере того как подвергаются сомнению старые догмы, литературные горизонты расширяются. Начали выходить книги, авторы которых, пусть и робко, критиковали систему, размышляли о недавнем прошлом. Появились главные герои, похожие на обычных людей, с достоинствами и недостатками. Наконец итальянец приступил к главному. Он попросил Пастернака отдать ему рукопись «Доктора Живаго» с тем, чтобы передать ее Фельтринелли на перевод. Естественно, Фельтринелли дождется выхода книги в Советском Союзе и лишь потом издаст роман на итальянском языке. Д'Анджело уверял Пастернака, что Фельтринелли можно доверять, поскольку он — верный член коммунистической партии. Все эти доводы казались пылкому Д'Анджело разумными, хотя он и волновался за судьбу рукописи и должен был оправдать жалованье, получаемое от Фельтринелли.

Д'Анджело не понимал, как рискует Пастернак, отдавая рукопись в руки иностранца. Пастернак же прекрасно сознавал, что не одобренная свыше публикация произведения, которое еще не вышло в Советском Союзе, приведет к обвинениям в измене и самым серьезным последствиям для самого писателя и его близких. В письме сестрам в Англию в декабре 1948 года он просил не печатать первые главы романа, которые он им послал: «Публикация за границей приведет к самым катастрофическим[11] для меня, можно сказать, роковым последствиям».