Дело толстых

Если бы Марта Игоревна на это возражение спросила: «Каким ядом?» — то Михаил Валерьевич тут же откланялся бы. Но госпожа Гольдман проявила редкое для женщин отсутствие любопытства:

— Повторяю, то, что мертвая собака — Тяпа, не есть факт.

Михаил Валерьевич почувствовал зуд интуиции в области желудка и послал очередной вопрос:

— Вы давно живете врозь?

Марта Игоревна посмотрела на визитера как на надоедливого хама, но сдержалась, сцепила в замок тонкие пальцы и отвела взгляд:

— Четыре с лишним года.

— Позвольте узнать почему?

— Борис Аркадьевич отшельник. Ему удобнее жить одному.

— А вам?

— И мне. У нас разный режим дня.

— А друзья?

— У Бориса Аркадьевича нет друзей.

— Совсем?

— Абсолютно. Я вам уже говорила, мой муж из породы отшельников.

— Марта Игоревна, а вас совершенно не беспокоит его странное отсутствие?

Гольдман нажала на селекторе кнопку и вызвала секретаршу:

— Юленька, сделайте нам, пожалуйста, кофе. Или вам лучше чай? — обратилась она к Тарасову.

Капитан изобразил бровями «без разницы», и красотка с разворота «Плейбоя» принесла ему чаю. Быстро, словно поднос стоял за дверью.

Отпив горячего, с парком, кофе, Марта Игоревна стала любезней.

— Михаил Валерьевич, хочу вам признаться. В четверг, за обедом в ресторане, мы с Борисом Аркадьевичем слегка повздорили.

— Из-за чего? — Тарасов с удовольствием пил крепкий чай с хорошим ароматом и косился на бутерброды с икрой.

— За последнее время мой муж сильно поправился. И никакие просьбы и уговоры сесть на диету на него не действовали. Вам, наверное, жена тоже на лишний вес пеняет?

Тарасов отвел глаза от бутербродов с икрой и кивнул.

— В четверг я сказала Борису, что, чем на острова ехать, лучше б в концлагерь на хлеб и воду отправился. — Марта Игоревна увидела мучения капитана и подвинула ближе тарелочку с бутербродами. — Попробуйте, пожалуйста, икра в этот раз невероятно удачная. — Пока Тарасов деликатно скушал два бутербродика подряд, хозяйка продолжала: — Могу предположить, что этот разговор стал последней каплей. Во вторник, завтра, мы открываем новый центр семейного отдыха — бассейны, водные аттракционы, шейпинг, тренажерные залы… Как вы думаете, Михаил Валерьевич, хорошо бы смотрелся разжиревший владелец подобного заведения на фоне спортивных снарядов? — Марта Игоревна грустно улыбнулась. — Плохо. Борис Аркадьевич и так не большой любитель официальных мероприятий, а тут… такое мощно-спортивное представление. Возможно, вместо курорта он лег в клинику.

— Какую?

— В любую. И не исключено, что инкогнито.

— Так-так-так, — пробормотал Тарасов, — а почему инкогнито?

— Мужчины не легко идут на пластику… А Борису Аркадьевичу требуется хирургическое вмешательство.

— Жир отсосать? — неловко снимая с пиджака упавшую икринку, брякнул капитан.

Марта Игоревна поморщилась:

— Да.

— И где нам его искать?

— Где угодно, только не у шарлатанов. Борис осторожный человек, к шарлатану под нож не ляжет. Так что… самые дорогие, лучшие клиники.

— Их много? Может быть, посоветуете, куда обратиться в первую очередь? Как я понимаю, пластическая хирургия — это ваш профиль…

— Не совсем, — не согласилась Гольдман. — Через год будет нашим, а пока нет.

— Ну все же, посоветуйте…

— Я не понимаю, к чему такая настойчивость?! — перебила женщина. — Дайте человеку спокойно сделать свои дела! Или отдохнуть, в конце концов.

Михаил Валерьевич решил показать, чьи уши торчат из-за его спины, и уныло произнес:

— Я, Марта Игоревна, человек подневольный. Мне приказали, я действую.

Симпатии это признание не вызвало. Гольдман хлопнула ладонью о стол, фыркнула разозленно и встала. Пока она шла к окну, Тарасов с удовольствием смотрел на стройные женские ноги и думал: «Не сто очков форы, а двести».

— Михаил Валерьевич, мне тоже неприятна эта ситуация, — разглядывая зелень за стеклом, проговорила Марта. — Она меня тревожит. Но не пугает. Вы чувствуете разницу?

— Разницу-то я чувствую. Но все же, Марта Игоревна, вы уж постарайтесь нам помочь…

— Хорошо, — хозяйка кабинета вернулась к столу, взяла ежедневник и какое-то время его листала, тихо бормоча по нос, — где-то он у меня был… где-то я записывала. Нет, не нашла. — Гольдман положила, почти швырнула тетрадь на место и объяснила: — Я искала телефон ветеринара, наблюдающего Тяпу. Михаил Валерьевич, если тело собаки еще не кремировано, советую показать его врачу. Думаю, ветеринар точно ответит, что за собака оказалась в морозильном шкафу. Пока мы не будем знать точно, все разговоры бесполезны.

— На собаке был ошейник?

— Да. Но купить такой же ничего не стоит. Ошейник обычный, заказать медальон с гравировкой тоже возможно. Так что… выясняйте, капитан. Мне тоже интересно, что за свинью нам подложили.

— Этим и занимаюсь, Марта Игоревна, — улыбнулся Тарасов.

Ответной улыбки он не получил. Женщина смотрела холодно и мимо. Как ледяная вода, обтекала капитана и устремлялась дальше.

— И еще, Марта Игоревна. Извините, но эти вопросы я буду задавать всем.

— Говорите, — поторопила деловая леди.

— Раньше вы не замечали каких-нибудь странных или угрожающих происшествий?

— Нет.

— Финансовых махинаций? Иных пропаж?

— Нет.