Дело табак

— Но, так или иначе, я позабочусь, чтобы ваша сегодняшняя помощь была должным образом вознаграждена.

Лицо трактирщика просияло. Если в одной фразе встречаются слова «алмазный» и «награда», у человека сразу повышается настроение.

Ваймс и Фини ехали в скрипящей карете за запертыми дверцами, но слегка приоткрыв окно, потому что с мистером Трепетом в его нынешнем состоянии было не очень приятно находиться в замкнутом пространстве — он буквально потел индюшками.

Признание обвиняемого! Вот это результат. Трепет и не думал спорить. Ваймс буквально увидел его лицо, когда Призывающая Тьма предъявила ему свои свидетельства. Он отметил каждый взгляд, каждое содрогание, которые, вместе взятые, сложились в железобетонные улики. Признание обвиняемого! К этому прибегают, чтобы спасти свою шкуру — или, возможно, получить камеру получше. Преступник признается, чтобы избежать лишних проблем, и иногда это действительно удается, но не задаром, и цена — смерть на виселице, если он солжет. Ты солгал судье, солгал королю, солгал обществу и всему миру, поэтому энергичный мистер Трупер встретит тебя на эшафоте, пожмет руку, чтобы показать, что ничего лично против тебя не имеет, а затем нажмет на рычаг, и ты покинешь мир, который предал, и зависнешь, не коснувшись земли.

И потом, конечно, тролльи наркотики. Свидетельство их существования так встревожило Трепета, что он изобрел новых богов, которыми и клялся, что ничего не знал про эти бочонки. Ваймс ему поверил. С точки зрения Трепета, в бочонках не было ничего, кроме табака, старого доброго табака. В табаке нет ничего дурного, а контрабанда… ну, это же своего рода игра, как всем известно. Никакой беды в том, чтобы перехитрить таможню, для того она и существует! Ваймс подумал: «Я всегда говорил, что именно так оно и работает. На почве мелких преступлений прорастают большие. Ты смотришь сквозь пальцы на мелкие преступления, а крупные разносят тебе башку…»

Горестный Трепет сидел напротив и, вероятно, боялся, что его насмерть забьют тролли, но, как уже заметил Ваймс, этот тип в принципе боялся всех на свете. Поэтому он, по доброте душевной, предложил Трепету некоторое утешение.

— Ты оказался в плохой компании, Тед. Ты думал, что просто усложняешь жизнь стражнику, но внезапно стал соучастником убийства и, пусть невольно, замешался в дело с чрезвычайно серьезными тролльими наркотиками, самыми сильными, какие только есть. Но тебе просто не повезло с приятелем, Тед, и я так и скажу на суде.

В покрасневших глазах Трепета появилась надежда.

— Спасибо, сэр.

И все. Ни развязности, ни нытья, просто благодарность за милосердие, на которое он так надеялся.

Ваймс наклонился вперед и протянул озадаченному Трепету табакерку. Тот взял большую щепоть и с такой силой втянул в нос, что неизбежный чих вышел через уши. Не обратив на это внимания — а также на тонкую коричневую дымку, повисшую в карете, — Ваймс откинулся на спинку и бодро произнес:

— Я замолвлю словечко перед тюремным начальством в Танти, они мне не откажут… — Он взглянул на исполненное надежды лицо и подумал: «Черт возьми, я знаю, что сейчас там битком набито. Этому нахалу все равно ничего особо не светит, как бы я ни старался. Ну, предположим». Он продолжал:

— Нет, мистер Трепет, вот что я сделаю — мы посадим вас в камеру в Псевдополис-Ярде. Как вам такой вариант? Конечно, сидеть в одиночке скучновато, но иногда это может показаться сущим благословением, особенно после пятнадцати минут, проведенных в некоторых камерах Танти. И потом, мои парни не прочь поболтать, если им особо нечем заняться. А еще у нас крысы поспокойнее и свежая солома, и мы не плюем заключенным в кашу, а если ты будешь хорошо себя вести и не станешь шуметь по ночам, так и волноваться не о чем.

— Со мной проблем не будет, командор! — выпалил Трепет лихорадочно, как человек, который страшно боится, что его не услышат.

— Очень приятно, Тед, — добродушно произнес Ваймс. — Мне нравятся люди, которые делают правильный выбор. Кстати говоря, Тед, кто предложил тебе сыграть эту маленькую шутку на холме?

— Стратфорд, сэр, честное слово. Он сказал, мы просто вас разыграем. Я знаю, о чем вы меня сейчас спросите, сэр — да, я у него спросил, кто за этим стоит, потому что немного заволновался, ведь в основном я просто выращиваю индюшек да катаю бочонки, ну, понимаете? — Трепет сделал лицо простого честного трудяги. — Он сказал, если он расскажет, то придется меня убить, и я тогда сказал: «Благодарю покорно, мистер Стратфорд, не извольте беспокоиться» — и заткнулся, потому что у него стал такой странный взгляд… — Трепет ненадолго задумался и добавил: — У него всегда такой взгляд.

Ваймс попытался сделать вид, что все это не особенно интересно. Он боялся спугнуть жертву, точь-в-точь как человек с сачком, стеклянной банкой и желанием насадить на булавку последнюю из редчайших ланкрских синих бабочек, которая отдыхает на близрастущем кусте чертополоха.

Стараясь казаться равнодушным, он спросил: