Дело о хитроумной ловушке

— Седьмой, — сказал Мейсон, держа газету так, что мог видеть только ноги девушки-лифтерши: его лицо было закрыто от нее газетой.

Кабина поехала вверх. Внезапно она спросила:

— А где ваш друг?

— О ком вы?

— Да о том, кто интересовался моей книжкой. Мейсон опустил газету и с интересом взглянул на девушку.

— О, — сказал он, — да это вы! Что вы здесь делаете?

— Управляю лифтом.

— Это я вижу. Вы работаете двадцать четыре часа в сутки?

— Восемь часов. Мы меняемся каждые две недели. Сегодня как раз такой день. Я начала работать в пять утра и закончу дежурство в час дня.

— Как вы меня узнали? — удивленно спросил Мейсон.

— По ногам.

Мейсон задумчиво уставился на свои ботинки. Лифт остановился на седьмом этаже.

— А что с моими ботинками? — спросил Мейсон.

— Да не ботинки — ноги.

— Я думал, вы читали.

— Да, но я запоминаю ноги и… ну, я запомнила вашего приятеля. Где он теперь?

— Он у себя в офисе, или он был там, когда я видел его в последний раз.

— Он женат?

— Да нет.

— Он мне понравился.

— Я скажу ему.

— Нет, нет, не делайте этого! Я не это имела в виду. Я имела в виду…

Мейсон рассмеялся, когда она замолчала.

— Ну ладно, — сказал он. — Так что в моих ногах такого?..

— Манера стоять. У вас такая стойка, будто вы собираетесь кого-то пристрелить. Большинство людей переносят тяжесть тела на одну ногу или облокачиваются на перильца лифта, а вы — нет.

— Спасибо, что вы мне сказали это. Я постараюсь быть как все.

— Не делайте этого.

— Почему?

Она улыбнулась:

— Это очень отличает вас от других.

Мейсон задумчиво посмотрел на нее:

— Но вы же расположены к моему другу.

— Кто это сказал?

— Разве не вы?

На мгновение она надулась, затем сказала:

— Ладно, возможно, чуть-чуть. Вы — другой, недосягаемый… неприступный… А ваш друг более… ну более доступный. Но если вы скажете ему об этом, я исцарапаю вам лицо.

— А можно я скажу ему, что вы им заинтересовались?

— Нет.

— Где вы провели прошлую ночь? — спросил Мейсон.

— Черт возьми, мало того, что я должна была заступить сегодня утром, пришлось еще работать до поздней ночи из-за этой трагедии. Они хотят допросить других девочек.

— Когда вы говорите «трагедия», вы имеете в виду убийство?

— Ну-у!.. Нам же велели молчать. В лифте прозвенел звоночек.

— Ладно, спасибо, — сказал Мейсон. — Я скажу моему другу.

Она дерзко посмотрела на него:

— А куда это вы идете?

— Что вы имеете в виду?

— Да на седьмом этаже? Звоночек прозвенел вновь.

— Вы лучше поезжайте в лифте, — сказал Мейсон. Она засмеялась:

— Это я и имела в виду, говоря неприступный. Вы разговаривали со мной не потому, что заинтересовались мною, а потому, что не хотели, чтобы я знала, в какой номер вы идете. Отвечали все время уклончиво, ожидая, пока я поеду вниз. Ну ладно, пижон, я же сказала, что вы неприступны. Выходите! — Она закрыла дверь лифта и поехала вниз.

Мейсон подошел к комнате 728 и повернул ручку. Дверь открылась. На стуле напротив, у стены, сидел мужчина, без туфель, положив ноги на кровать, с сигаретой во рту. Он посмотрел на Мейсона и кивнул. Мейсон прикрыл за собой дверь.

— Вы человек Дрейка? — спросил он. Мужчина произнес бесстрастно, но осторожно:

— Привет, — и встал со стула.

Мейсон оказался напротив вставшего ему навстречу человека:

— Вы меня знаете, а я вас — нет.

Он открыл свой бумажник и показал удостоверение.

— Насколько основательно вы осмотрели здесь все? — спросил Мейсон.

— Осмотрел, — сказал Инскип. — Все чисто.

— Давайте еще раз посмотрим. Софит есть?

— Там, в сумке.

Мейсон взял софит, наклонил его и тщательно осмотрел края ковра. Затем так же тщательно — умывальник в ванной.

— Вы что… здесь спите?

— Я не собираюсь спать, пока мне не позвонит Дрейк. Он сказал, что вы собираетесь прийти утром. Я ждал вас раньше и не хотел ложиться спать до вашего прихода. Когда вы уйдете, я вывешу за дверью табличку «Не мешайте» и засну часов на восемь. Однако если что-нибудь будет нужно, я готов.

— Перед тем как вы вселились, они, естественно, сменили постель?

— Конечно.

— Хорошо. Давайте осмотрим кровать. Вы с той, а я с этой стороны. Снимите простыню и все стащите на пол. Я хочу осмотреть матрац.

— О'кей, — сказал Инскип. — Вы начальник.

Они стащили с кровати простыни и одеяло. Мейсон тщательно изучил матрац.

— Я не знаю, что вы тут высматриваете, — удивился Инскип, — но слышал, что пуля прошла не насквозь. Смерть была мгновенной, почти не было крови, только чуть-чуть у места ранения. Все впитал свитер.

— Хорошо. Видимых повреждений не видно, — сказал Мейсон.

— Уж не думаете ли вы, что что-то произошло и в этой комнате?

— Не знаю.

Адвокат высветил софитом край матраца.

— Помогите мне, — сказал он Инскипу. — Нужно перевернуть его.

— Любое пятно и кровавые пятна проступят, если намочить простыни.

— Знаю, — сказал Мейсон.

— Я… Смотрите! Что это?

— Да будь я проклят, — изумился Инскип. Они вдвоем поставили матрац на край и увидели маленькую круглую дырочку.

— Похоже, кто-то стрелял сквозь матрац, причем револьвер был направлен под углом так, что пуля не могла вылететь.

— Давайте поищем ее, — сказал Мейсон.

— Как мы будем это делать?

Мейсон просунул палец в отверстие.