Дело, которое нужно закончить

— Кулябкин слушает, — отрапортовал тот.

И уже через несколько секунд лицо его начало сереть с желтизной, и плечи стали опускаться, и начал он горбиться, и слова сказать не мог, вслушиваясь в речь собеседника, и видно было, что отвечает он высокому начальству.

Потом поток, журчавший в мобиле районного прокурора, иссяк, но он еще постоял несколько секунд, прижимая телефон к уху. Несколько раз он, видимо, отвечал на вопросы звонившего, каждый раз пытаясь что-то добавить, но замолкал.

— Сразу к вам? — уточнил Кулябкин потухшим голосом. — Да, понял. Конечно… Но я… У меня все в полном порядке! Ну, не могу же я ни с того ни с сего…

И снова замолчал.

Тем временем в дом вошел человек в камуфляже с явным намерением что-то сказать, но Кулябкин отчаянно махал рукой, сперва тыча пальцем в потолок, а потом закатывая глаза, чтобы показать, какое высокое начальство его распекает в данный момент. Наконец он закончил разговор, суетливо сунул телефон в карман, достал платок и стал обтираться.

— Слышь… это… короче, меня отзывают… — нашел возможность сказать важное человек в камуфляже.

Кулябкин кивнул и сказал куда-то в пустоту:

— В отношении вас, господин Рябов, произошла досадная ошибка. Приношу извинения от лица службы и от себя лично. Вы имеете законное право подать жалобу на мои действия. До свидания…

— А Нина? — все так же раздраженно спросила Тамара.

— Это все в установленном порядке, — отмахнулся Кулябкин и вышел из дома.

После долгой паузы Тамара спросила:

— Это что было?

Рябов буркнул:

— Досадная ошибка, он же сказал.

Тамара рассеянно кивнула:

— Девка только отца похоронила, а они!..

— Ты же видишь, что они на службе, Гладилина, — попытался успокоить ее Рябов.

— Я уж сколько лет не Гладилина, а Сильченко, — поправила Тамара.

— А всегда было видно, что ты к Грише тяготела, — согласился Рябов.

— Скажешь тоже… Это он меня все замуж звал, — сказала Тамара, но голос ее был все таким же напряженным. Помолчав, двинулась к выходу, но потом резко остановилась, развернулась: — Ты, Витя, видать, шибко серьезно поднялся, если такое можешь делать, но я тебе по старой дружбе скажу, а ты без обид… Москва далеко, и у нас тут не все ей подчиняются. — Снова помолчала и продолжила: — Это все, видать, наши домашние непонятки, так что ты… не лезь… — Сделала несколько шагов в сторону Рябова. — Тут на твои знакомства не посмотрят, пришлют отморозка, и всё…

— В каком смысле? — наконец-то заговорил Рябов.

Но в это время заверещал мобильный. Рябов глянул на экран, увидел надпись «Соня» и отругал себя. Телефон, который ему пришлось включить несколько минут назад, решая актуальные вопросы, был отключен еще в Москве, в тот самый момент, как он поехал в аэропорт, отправляясь на отдых и не желая, чтобы его беспокоили. А разговоры с Софией, дочерью Ворги, сейчас ему были совсем не нужны! Рябов выключил телефон и повернулся к Тамаре. Она смотрела на него все так же напряженно. Казалось, она хочет, чтобы он сейчас же изложил ей все свои планы, но в то же время чувствует, что ей и не понять, каковы реальные возможности человека, который сейчас стоит перед ней. Человека такого знакомого и такого в данный момент совершенно непонятного.

— В общем, так, — продолжила она, — мы с тобой сейчас обойдем дом, проверим, все ли надежно заперто, а потом пойдем к нам. Сменим обстановку, поужинаем, а там посмотрим. — И, видя, что Рябову этот план не нравится, сказала: — Не волнуйся, возле дома будет караул стоять.

«Какой караул?» — хотел изумиться Рябов, но Тамара опередила:

— По дороге расскажу!

— Да нет, Тома, — перебил Рябов. — Никуда я не пойду, спать хочу — спасу нет, так что…

— Ну и черт с тобой, — неожиданно легко согласилась Тамара. И, выходя из дома, проинформировала тоном, не предполагающим возражений: — За домом присматривать будут, так что ты не волнуйся — это свои…

5

Понедельник (утро)

Этот день для Рябова начался очень рано. Собственно говоря, вообще трудно было бы сказать, когда закончился для него день вчерашний, такой бурный и переполненный событиями, а когда начался сегодняшний, новый! После того как Тамара ушла, так и не добившись согласия на «охрану», он попытался хотя бы лечь в постель, но смог там провести не более получаса, ворочаясь с боку на бок, но так и не заснув. Одна за другой всплывали картины «маски-шоу», которое, начавшись так бурно, завершилось ничем, и Рябов, осознав, что сна ни в одном глазу, отправился в кабинет Доброхотова и там с удовольствием закурил сигару.

Курение, конечно, вредит здоровью, как, впрочем, и многое другое из того, что делает человек, но помогает думать.

Во всяком случае, Рябов хотел в это верить, потому что думать было необходимо и думать было над чем!

Во-первых, просто так обыски не устраивают.

Во-вторых, нежелание допустить присутствие при этом хозяйки дома означало, что найти и изъять хотели что-то такое, что никак не может быть признано доказательством ее вины.