Дело коптящей лампы

— Этого не может быть. У нас есть свидетели, которые утверждают, что в пять часов Прессман был еще жив…

Кто это может утверждать? воскликнул Грэмпс. — Кто может твердо знать, что тогда в доме был именно Прессман? Сондерс говорит, что он видел, как кто-то опустил портьеры в ту минуту, когда их машина подъехала к воротам. И Сондерс и Тру в один голос утверждают, что слышали, как какой-то человек ходил по дому. Но оба они признают, что человек в доме за все это время не произнес ни слова. И они в один голос утверждают, что в поведении этого человека было что-то странное — им даже обоим независимо друг от друга пришло в голову, что у него в руках было оружие… Итак, только потому, что они слышали чьи-то шаги в домике и были уверены, что домик принадлежит Прессману, они сделали поспешный вывод о том, что слышали именно Прессмана… А теперь я скажу вам кое-что интересное относительно того человека, который был в домике Прессмана. Я совершенно уверен, что это был именно убийца, а Ральф Дж. Прессман лежал уже в это время на полу мертвый.

Лассен резко обернулся к Дюриэа. В его глазах окружной прокурор прочел неподдельное изумление.

Дюриэа, которого все больше и больше интересовал этот разговор, развернулся на переднем сиденье, чтобы сидеть лицом к Грэмпсу.

— Господи помилуй! — воскликнул он. — В этом что-то есть!

— Они слонялись туда-сюда вокруг дома, — продолжал Грэмпс, — и в это время все портьеры были спущены. А когда уже было обнаружено тело, то они уже были все подняты и в комнате горел свет.

— Должно быть, убийца дождался, пока уедут Сондерс с Тру, а затем зажег свет и поднял портьеры.

— Нет, — возразил Грэмпс, — горящая лампа говорит о том, что зажжена она была около трех часов. Лампа ведь не соврет, она же не человек… Я ведь уже говорил вам, что убийца дважды приезжал в домик Прессмана… А теперь давайте немного поговорим об этой так называемой предсмертной записке. Те заголовки, которые были наклеены на листок, вырезались из газеты, которая никак не могла попасть в Петри раньше восьми-девяти часов вечера. Обдумывалась эта идея с запиской, по всей вероятности, довольно долго, а вот воплотить ее времени уже не оставалось… Хотя, может быть, не так уж и долго он над ней думал, ненамного больше, чем клеил саму записку, правда, все-таки какое-то время у него на это ушло.

— К чему вы клоните? — спросил Лассен.

— Я имею в виду, что эта предсмертная записка была подброшена убийцей, когда он уже во второй раз приезжал в домик к Прессману. И в этот момент произошло что-то, настолько испугавшее убийцу, что он не подумал о том, чтобы прикрутить фитиль лампы, так что она продолжала сильно коптить… Это, по моим расчетам, произошло около трех часов утра. А теперь я скажу вам, что так сильно испугало убийцу. Та девушка, Ева Реймонд, приехала туда, чтобы сделать попытку как-то задобрить Прессмана и спасти от его гнева своего приятеля — а может быть, она надеялась выгадать и что-то для себя. Она вошла в дом, увидела мертвое тело, закричала и опрометью бросилась бежать. Тогда-то она и потеряла свою пудреницу… Так оно, по всей видимости, и произошло. А убийца, должно быть, был в это время там, в том доме.

Тусклым, невыразительным тоном Дюриэа спросил:

— Ну, с этим все ясно, Грэмпс. Можете не продолжать. А где же сейчас Ева Реймонд?

— Сейчас она в домишке Прессмана, — виноватым голосом объяснил Грэмпс. — Я, если можно так сказать, проводил своего рода проверку.

— Сними с него наручники, Борден, — скомандовал Дюриэа. — Поворачивайте обратно, Пит… это, конечно, сумасшедшая теория, но, может быть, в ней что-то есть.

— Ничего сумасшедшего в ней нет, — оскорбился Грэмпс. — Здесь только логика, холодная, неумолимая логика. И с этим вам ничего не удастся поделать ни сейчас, ни через миллион лет… Могу вам еще кое-что сказать. Ева Реймонд — ваш единственный шанс уличить убийцу и вывести его на чистую воду. Он, конечно, не уверен в этом, но не может исключить такую возможность, что она могла видеть его через окно. Это как раз то, что мучает его. Если бы не этот факт, он мог бы быть совершенно уверен в своей безопасности.

— Ева Реймонд намного облегчила бы нам жизнь, если бы сразу рассказала нам, как все это было на самом деле, — недовольно сказал Дюриэа.

Грэмпс немедленно бросился на ее защиту.

— Не стоит сердиться за это на бедную девочку, — примирительным тоном сказал он. — Ей с детских лет пришлось прокладывать себе дорогу в жизни…

Серебристый смех Милдред прервал его объяснения.

— Помнишь, Френк, что я тебе говорила, — веселилась она. — Если имеешь дело с мужской половиной рода Виггинсов, всегда ищи женщину.

Глава 29

Через полчаса после того, как Грэмпс предъявил Еву Реймонд окружному прокурору с шерифом и объяснил им еще кое-что, а также преисполнился горделивой уверенности в том, что без него эти славные представители власти ни с чем бы не справились, он снова приступил к делу: