Дело инспектора МакГроува

Сержант кивнул и отстал. Отлично осведомленный об умении Сноупса «держать и не пущать», теперь МакГроув мог не опасаться, что какой-нибудь ловкач-журналист проникнет в особняк и станет докучать его обитателям беспардонным любопытством. Когда же по приказу старшего инспектора его возьмут под белые рученьки и выведут вон, репортер станет громогласно заявлять об ущемлении человеческого достоинства и о праве на информацию. Они такие! Ни стыда, ни совести.

В мрачной парадной МакГроува встретил представительного вида дворецкий. Ни слова не говоря, он сделал рукой в белой перчатке красноречивый жест, одновременно указывая путь и как бы приглашая следовать за ним. Инспектор чуть наклонил голову и даже сделал шаг к устланной персидским ковром лестнице, ведущей на второй этаж, но тут его ухватили за локоть.

– Он ее обкрадывал, – торопливо заговорила заплаканная девушка в черном платье и белой наколке, что выдавало в ней горничную. – Он над ней издевался, он…

– Прекратите сейчас же, Лиззи! – оборвал горничную дворецкий. – Когда потребуется, вас спросят.

МакГроув похлопал девушку по руке.

– Успокойтесь. Мы обязательно поговорим с вами. Но позже.

Горничная подняла на инспектора припухшие глаза, закусила губу, чтобы снова не расплакаться, повернулась и скрылась за неприметной дверью.

– Она такая импульсивная, – словно извиняясь, сказал дворецкий. – Хотя ее можно понять. Мы все очень любили мадемуазель Фарье.

– А когда она стала мадам?..

– Нам очень хотелось, чтобы она была счастлива, – неопределенно ответил дворецкий.

Инспектор усмехнулся и стал подниматься по лестнице. Через минуту он был в кабинете Дика Лоувза. Муж покойной явно находился в состоянии прострации. Он с ничего не выражающим лицом сидел за столом, на котором лежали пистолет и лист бумаги, испещренный неровными строчками. Тело женщины уже унесли.

– Я вернулся из клуба, – срывающимся голосом сказал Лоувз, – поднялся в кабинет и увидел Полетт. Она была мертва. Кровь, кровь… Эта записка… Я ничего не понимаю!

Инспектор взял листок и прочитал: «Мне еще не ясно… ухожу… бросаю и лишаю… мучительна унизительная жизнь. Полетт».

«Когда-нибудь это послание будет экспонатом музея Полетт Фарье, – подумал МакГроув. – Но прежде – вещественным доказательством».

Он взглянул на Лоувза.

– Собирайтесь. Вы поедете с нами в участок.

– Понимаю, – бесцветным голосом произнес тот. – Показания…

– Нет, – сказал инспектор, испытывая странное облегчение. – Вы арестованы. С убийцами я предпочитаю беседовать в официальной обстановке.

Почему МакГроув уверен в виновности Дика Лоувза?

История шестая

Любопытный свидетель

Инспектор МакГроув вновь поднял раму, опущенную экспертом. Подоконник был усыпан порошком, благодаря которому удалось получить несколько вполне приличных отпечатков пальцев. Кому они принадлежат? Это выяснится позже. А пока…

Семью этажами ниже шумела центральная улица Мидл-сити. Получасом ранее труп Александры Вербитски погрузили в карету «скорой помощи» и увезли в морг, так что полицейские успели навести порядок и на мостовой, и на тротуарах. А была такая пробка!.. Да и то: какой уважающий себя зевака упустит случай, коли уж подвернулся, пусть одним глазком, пусть издали взглянуть на бренные останки скандально знаменитой топ-модели?

МакГроув перегнулся через подоконник – слегка, чтобы не разделить участь первой красавицы города. Все спокойно: мигают светофоры, черепахами ползут машины, торопятся по своим делам пешеходы – ничто не напоминает о разыгравшейся трагедии.

– Я нашел свидетеля, сэр, – доложил сержант Сноупс.

Инспектор повернулся к подчиненному.

– Быстро…

Сержант вздернул подбородок, потом опустил голову и покраснел.

– Вообще-то это он нашел нас. Пришел и говорит: видел все своими глазами.

– Так давайте его сюда!

– Только… – Сноупс замялся.

– Что – «только»? – поторопил МакГроув.

– Мне ребята из местного участка успели шепнуть… Больной он. И болезнь такая чудная – как бишь ее? – вуайеризм. Подглядывает, подсматривает, страсть у него, значит, к этому делу.

– Неодолимая, – кивнул инспектор, в практике которого были прецеденты, когда приходилось заниматься жалобами людей на пронырливых, надоедливых, хотя, в сущности, безобидных соглядатаев. В памяти мелькнули лица прыщавого юнца, «промышлявшего» у пляжных кабинок, и дородной матроны, занимавшейся тем же самым в коттеджах пансионата для престарелых. Взяли их без особых хлопот, а вот преступный умысел инкриминировать не смогли. Его и не было. Просто они не могли без этого!

– Три привода за ним, – продолжал между тем сержант, как бы иллюстрируя мысли инспектора, – а что толку? Такие из-под любой статьи вывернутся.

– Ладно, веди, – сказал инспектор.

– А рассуждает вроде здраво, – пожал широченными плечами Сноупс и испарился, точно его и не было. Способность сержанта растворяться в воздухе всегда восхищала МакГроува. А учитывая габариты Сноупса, это вполне можно было считать чудом из чудес.