Дело беглеца

– Вы даже не представляете, какой информацией я владею, – усмехнулся Эберхарт. – Она сравнима с теми сведениями, которые доступны руководству центра в лице герра Баумана и нашим заокеанским кураторам – тому же Алану Робинсону или его заместителю Джеку Портеру…

– Ваша мотивация меня пока не волнует. Обсудим это позднее, если вы настроены обсудить данный вопрос. Полагаю, идеология здесь не замешана. Каким образом вы собирались предоставлять нам информацию? Это устные сведения, копии с документов, микропленка?

– Зачем же микропленка? – усмехнулся Эберхарт. – Шпионской аппаратурой пользуются наши агенты в вашей стране – например, в секретных инженерных организациях, которые вы называете почему-то «ящиками», – последнее слово Эберхарт произнес по-русски. – Лично я имею возможность использовать обычную аппаратуру, не припомню случая, чтобы меня обыскивали. В силе все перечисленные вами способы. Впрочем, сомневаюсь насчет копий с документов, это несколько смахивает на нахальство.

– Согласен. Вас интересуют деньги?

– Договоримся, – уклончиво отозвался немец. – Всех интересуют деньги. Даже тех, у кого они есть. Но я нежадный, бешеную оплату требовать не собирался. О чем мы с вами говорим, господин Кольцов? – Эберхарт негромко выругался. – Все кончено. За мной ведется охота. Возвращаться домой нельзя, на работе я уже не появлюсь – по крайней мере, в прежнем качестве. Из города меня не выпустят – у всех пограничников будет мое фото. А внешность мою, сами понимаете, изменить трудно. Хранить секретные документы дома или в других местах не имею привычки. Вы разговариваете с обреченным человеком, господин Кольцов. Мне осталось недолго гулять. Вы еще можете вырваться – вы молодой, мобильный, хорошо соображаете, а вот я…

– А вот падать духом, герр Эберхарт, не советую. Уверен, у вас прекрасная память, и она фиксирует пусть не все, но наиболее важные сведения. С соображением тоже все в порядке. Вам ведь удалось уйти от своих коллег.

– Всего лишь счастливая случайность. О том, что Вайсмана схватили и допрашивают, мне стало известно в четыре часа пополудни. Его не сразу раскололи – вы правы, Вайсман не предатель. Но и не герой. За какие идеалы он должен сносить удары по голове? Я чувствовал, чем это кончится, ушел с работы, сославшись на недомогание, сел в машину, поехал в Шпандау. Там ее оставил, вернулся на метро, до темноты сидел в библиотеке Врослау – там никто не тревожил, и было время подумать. Дворами и переулками вышел к своему дому, надеясь, что ничего страшного не произошло…

– Не отчаивайтесь, герр Эберхарт, вам помогут. И если понадобится, вывезут в восточный сектор. Даю слово офицера. В Западном Берлине, особенно на окраинах, много мотелей и небольших гостиниц, там мы сможем провести ночь, а потом навестим советскую резидентуру. Сразу ехать туда опасно – наши адреса тоже могли оказаться под ударом. Нужно всё проверить, понаблюдать, а делать это в темноте сложно. Прочесать за ночь большое количество мелких гостиниц БНД не сможет…

– Нет, это риск, – покачал головой Эберхарт. – Гостиницы исключены. В трех кварталах к западу от Потсдамерплац есть квартира моего хорошего знакомого. Когда-то мы работали вместе, сейчас Хьюго отошел от дел, занялся бизнесом, уехал на год в Брюссель. Он человек одинокий, оставил мне ключи от квартиры. Они всегда на связке вместе с моими ключами. Иногда я туда заезжаю – проверить, всё ли в порядке. В доме нет ни растений, ни животных, частые визиты не нужны. Это трехэтажный жилой дом на несколько квартир, в жилище моего знакомого ведет отдельная дверь с заднего двора.

– Это прекрасно, – сказал Михаил. – Но вас будут искать, вы об этом забыли? Поднимут адреса ваших знакомых, родственников.

– Про Хьюго никто не знает, – возразил Эберхарт. – Когда мы водили с ним знакомство, я работал в отделе по восточным секторам на Айхерштрассе. Это другая организация, другие люди. Теоретически до жилища Хьюго они доберутся, но для этого потребуется неделя. Там безопасно, поверьте. Пойдемте на соседнюю улицу, господин Кольцов, там есть стоянка такси…

Глава девятая

В машине Эберхарт беспокойно ворочался, сунул в рот какую-то таблетку, долго пытался ее проглотить, чему препятствовала сухость во рту. Кое-как проглотил, немного успокоился. Вышли за квартал до нужного места, двигались дворами, чтобы не попасться соглядатаям. Эберхарт отдувался, отмахивался от вопросов о самочувствии. Со здоровьем он явно не ладил, а последние события еще больше усугубили его состояние.