Дело № 3. Вертеп санаторного типа

Со стороны казалось, что она просто наблюдает за отдыхающими, снующими взад-вперёд по просторному холлу. Однако всё было совсем иначе: Зиночка, сжимающая в руке листок с адресом, напряжённо думала… Несмотря на пламенную речь Кольцова, она не верила в случайную смерть Панаётис. Не верила — и всё тут!

Но кто… Кто мог намеренно слить информацию?

Подозревать Фёдора или Нила было настолько неприятно, что застучало в висках. Но, тем не менее, она решила ничего не говорить друзьям, а напрямую созвониться с Молиным.

Иван долго не отвечал. Наконец в трубке раздался какой-то щелчок, и зазвучала музыка.

— Иван! Ты меня слышишь? — произнесла Зина, прижимая трубку к щеке. — Что там у тебя?

— Зинуль, привет, — раздался знакомый голос подполковника. — Я сейчас еду в машине на обед. У тебя всё нормально?

— На обед? — удивилась Зинуля. — Ещё только первый час…

— Ну да, сбежал пораньше в связи с личными обстоятельствами. Подожди, сейчас музыку выключу, слышно плохо. Всё, вот теперь говори!

— Слушай меня внимательно! — стараясь придать голосу пущей убедительности, проговорила Князева. — Слушай и запоминай! Улица Красная, дом пятнадцать, квартира четыре. Только там поаккуратней, квартиру приличные люди сдают.

— А что там? На Красной, дом пятнадцать, квартира четыре? Ты забыла сказать, что по этому адресу находится.

— Ещё вчера там находился Лейкин Игорь, — пояснила Зина.

— Лейкин? — изумился Иван.

В трубке раздалось какое-то шебуршание, затем она услышала, как Молин выругался и посигналил кому-то.

— Ваня, ты как?

— Запомнила? — тихо, как будто кому-то невидимому, проговорил подполковник. — Куда здесь поворачивать?

— Ваня! У тебя всё нормально? — переспросила Зиночка.

— Зинок? — уже громким голосом прокричал Молин. — Спасибо, я всё понял. Перезвоню…

— Зачем перезванивать? — не поняла Зинаида. — Нужно срочно ехать по адресу…

Но в телефоне уже послышались короткие гудки отбоя…

Зинуля вернулась в номер в совершенно паршивом настроении. Её терзали дурацкие предчувствия и вина перед напарниками. Раньше она бы в первую очередь сообщила такую информацию Кольцову. Но, с другой стороны, как ни крути, право выехать на задержание принадлежит полиции. Значит, она поступила верно.

— Зин, да на тебе лица нет, — заметила Эмма, когда Князева рухнула на кровать даже не раздеваясь. — Что случилось?

— Всё в порядке, — вымучено улыбнулась Зина.

— Ты со своими встречалась? Ты из-за меня переживаешь! — сделала вывод Шталь и тут же добавила. — Я вот подумала, пока тебя не было… Я не права. Ты ради меня бьёшься, переживаешь, а я как сволочь какая-то себя веду. Я просто запуталась всем обещания раздавать и чужие секреты хранить… А зачем мне всё это? Зачем?

— Ты сейчас про что?

— Да знаю я, чей платок был в беседке. Знаю, конечно! — словно не расслышав вопроса, продолжала Эмма. — Это платок Юрия Васильевича! Он там со мной сидел! Он меня утешал и советы давал!

— Профессор археологии был с тобой ночью в беседке?! А он как там оказался?

— Не знаю! Сказал, что у него бессонница, и единственное средство её побороть — долгие прогулки на свежем воздухе.

— Так ты ему рассказала, что с тобой случилось?

— Что ты! Я ничего не говорила, да и говорить-то толком не могла. Но мне показалось, что он всё понял. Он стал мне про древнюю Грецию рассказывать. Про то, что истинная женщина должна свой позор в тайне держать. Говорил, что никакая сатисфакция за поругание не вернёт доброго имени, и лучше выполнить все условия насильника, чем заклеймить себя позором и дать толпе почувствовать превосходство.

— Ты думаешь, он искренне тебе советовал? — тихо спросила Зина.

— Думаю, что да, — уверенно кивнула Шталь. — Он, знаешь, на древности помешан, всё цитировал законы Солона и Афин о последствиях прелюбодеяния. Я толком не помню, но с его слов получалось, что жертва домогательства сама в случившемся виновата… И что любой теперь мог безнаказанно делать с ней всё что угодно. А если женщина не объявляла о своём позоре, то этим проявляла мудрость…

— Интересный совет… — прошептала Князева. — Так это он тебя обратно в номер проводил?

— Нет! Когда он увидел, что к беседке приближается Синельникова, то быстро встал и ушёл. Не хотел с ней встречаться.

— О боже! Так там ещё и Белка побывала? — не переставая удивляться, спросила Зина.

— Не то слово — побывала! Прибежала как угорелая! Представляешь, она решила, что я сама соблазнила Панаётис! Синельникова просила оставить Элладу в покое… — Эмма зло всхлипнула. — Тыкала мне в лицо таблетку какую-то. Говорила, что Панаётис — просто ангел небесный! — живёт, мол, на одних таблетках! Представляешь, какой цинизм?! Нет, ты только подумай: я сижу вся истерзанная, а она мне про диагнозы и недуги своей любовницы твердит?!

— Эй! Ты чего? Твоя обидчица сдохла! Она сдохла в ужасных муках… А ты — живая, и ты должна быть спокойна. Её больше нет! Она исчезла с лица Земли.

Эмма промокнула подаренным платком выступившие слёзы.