Дело №2

Я поехала в лавку, все равно до вечера делать было нечего. В лавке несколько человек листали книжки под присмотром Алика, и я пошла в кабинет, чтобы привести свои мысли и записи в порядок. Получалось, что, если этот любовник действительно существует, то у него были мотив и возможность убить Софью и завладеть деньгами. Если верить Анне (а не верить ей после того, как в квартире Люси нашли спрятанные пять тысяч, не было оснований), то в тот, последний для Софьи, четверг в доме была сумка с двумястами пятьюдесятью тысячами. Если предположить, что Володя не при чем, то тогда все получалось очень даже складно. Любовник Софьи, знавший или узнавший про деньги, решает ее убить. Он придумывает финт с лекарством, дожидается, когда Софья простужается, делает ей укол, от которого у нее наверняка должен развиться отек легких, поскольку доза введена лошадиная, и скрывается вместе с деньгами, предварительно опуская в ящик письмо, якобы от Софьи, о том, что ее муж покушается на ее жизнь. Однако, на письме, по утверждению экспертов, стоит подлинная подпись Софьи. Вопрос: как этот Икс мог ее заполучить? Ответ напрашивался сам собой: он мог просить ее подписать кучу бумаг и подсунуть среди них либо уже готовое письмо, либо чистый лист бумаги, а позже, ожидая кончины Софьи, распечатать заранее составленное письмо на ее же компьютере. И кто же мог подсунуть Софье кучу бумаг на подпись? Да еще так, чтобы она подписывала их, не читая? Кто-то, кому она очень сильно доверяла. Кажется, у меня появился подозреваемый, и его звали Жульен Хэннинг. Я прекрасно понимала, что подозревать поверенного в делах Софьи у меня достаточных оснований не было, это была лишь рабочая версия, которой я ни с кем делиться не собиралась. По крайней мере, пока. Написав на странице большими буквами «Страховка» и поставив жирный вопросительный знак, я закрыла тетрадь, положила ее в сумку и пошла в лавку помогать Алику.

До вечера абсолютно ничего не происходило. Мы закрыли лавку немного позже обычного, поскольку покупатели все шли и шли, потом поужинали в обществе кота и телевизора. Алик пошел к себе заниматься — он снова начал учиться и брал два или три он-лайн курса, что требовало как минимум три-четыре часа в день работы. Я же помыла посуду, немного прибрала на кухне, съездила в зоомагазин за кошачьей едой и ровно в половине десятого уже стояла на пороге лавки в ожидании Люси. Она опоздала всего минут на семь, что, по ее понятиям было сродни тому, что она приехала минут на десять раньше обещанного времени. Удивившись, увидев меня на улице, она открыла дверь машины и замахала рукой:

— Садись быстрее!

И вдруг предложила:

— Слушай, может согреемся перед началом операции?

Я наотрез отказалась. Мало того, что мы во второй раз, а я — в третий, впрямую нарушали закон, но идти на дело под шафе, было уж слишком. И мы поехали к дому Креченских. Как и в воскресенье, Люся поставила машину на тихой соседней улице, и мы бодро обошли квартал, изображая сгоняющих вес дам среднего возраста. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, мы проникли в дом тем же образом, что и в предыдущий раз. В воскресенье Люся забыла поднять жалюзи и раздвинуть занавески, так что нам не пришлось тратить на это время и мы включили свет. Казалось, в комнате ничего не изменилось. Я сразу же пошла на второй этаж посмотреть документ по страховке, нашла его и записала название, адрес, телефон и имя страхового агента.

— Что ищем? — шепотом спросила меня Люся, неслышно подкравшаяся сзади.

Я вздрогнула.

— Не знаю. Что-нибудь, что как-то может быть связано с другом Софьи.

— Носки грязные? — фыркнула Люся.

— Почему носки? — удивилась я.

— Шутка, — объяснила она и пошла рыться в шкафу.

Я, наконец, поняла, что в доме еще в прошлый раз показалось мне странным. В нем не было книг. Совсем. Это, правда, в какой-то степени облегчало работу, и я принялась осматривать все подряд в комнате Софьи. Перебирая вещь за вещью, я не находила ничего подозрительного. Так, обычные безделушки — шкатулки, шпильки, статуэтки, декоративная косметика — дорогая, но странных цветов, шарфики, бижутерия и все такое. Судя по тому, как Люся копалась в шкафах молча, она тоже ничего подозрительного не обнаружила.

— Ты карманы проверяешь? — спросила я.

— Конечно, — отозвалась она и снова замолкла.

Мы провозились около часа, все тщательно осматривая, и ничего не нашли. Совсем ничего.

— Давай передохнем, — предложила Люся.

— Давай, — согласилась я.

Мы сели прямо на пол.

— Вот так живешь, живешь и, вдруг, тебя уже нет, — вздохнула Люся.

Видимо, копание в вещах настроило ее на философский лад.

— Ходишь в парикмахерскую, маникюр делаешь, шмотки покупаешь, косметику, — продолжала она. — А вот так возьмешь один раз утром и не проснешься. Или тебя твой же благоверный траванёт. Тьфу, тьфу, тьфу.

И тут я вспомнила про маску, то есть про комплект из маски и перчаток, о котором мне говорил инспектор. Весь гарнитур должен был быть на трюмо. Я встала и пошла в спальню к Софье, еще раз осмотрела трюмо, залезла во все ящики — ни маски, ни перчаток не было.