Деление на ноль

— Не сомневаюсь, Ваше Святейшество, что все сплотятся в борьбе против Галлии, и мирные переговоры после победы над Джозефом пройдут успешно, — ответил Борисов.

— Мне нравится ваш настрой, — улыбнулся Папа. — Я сам, вернувшись в Рому, собираюсь выступить в храме Основателя Бримира и объявить Джозефу интердикт.

И опять они отлично поняли друг друга без слов, оставив многое недосказанным, потому что обстановка была не та и слишком много посторонних, лишних ушей вокруг. Даже с учетом всего благородства замыслов Папы, обнародовать союз с Альбионом и уж тем более, упаси Бримир, привлечение эльфов, не стоило. Борисов еще подумал с иронией, что все происходящее отлично описывается старым анекдотом: «Будет ли мировая война? Нет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется».

Приблизился один из горцев, спросил высоким, гортанным голосом, путая слова.

— Князь помогать! Нужна помощь маг, лекарь, не жить!

Прощальный удар Джозефа, накрывший склон, зацепил и князя. Борисов посмотрел на рассвирепевших горцев, режущих галлийцев почем зря, хотел предложить остановиться и тут же передумал. Пленные — это хорошо, но явно же Джозеф сюда взял самых преданных. Пускай горцы мстят, сейчас надо скорее выбираться из этих гор, пока галлийцы не вернулись, и организовывать… организовывать все.

— Князю вообще можно помочь? — спросил Борисов озадаченно.

На губах Нико пузырилась кровавая пена, отсутствовала рука и нога, левый бок как будто угодил в челюсти дракона. Чудом было, что он еще не умер, и что можно сделать в такой ситуации Борисов не представлял. Жгуты на обрубки конечностей горцы и так наложили, но ранение в грудь, в шею, пожеванный бок, окровавленная голова… тут нужна была современная больница или маг-лекарь, да где ж его взять в такой глуши? Или был у князя лекарь, подумал Борисов, был да расплавился вместе с замком. Кто успел спастись? Наверняка только они, кто бежал секретным ходом, да часть горцев из селения в долине, которых Джозеф не успел добить.

— Я опоздал, — раздался незнакомый голос.

— Директор Осман?! — раздался возглас Генриетты. — Вы? Откуда?!

— Сейчас, — старый маг тяжело дышал, — может, я еще успею помочь князю.

— Мы спешили вам на помощь, — пояснил Кольбер.

Борисов прищурился, рука на рукояти Лобзика. В отличие от директора, этого лысого он прекрасно помнил, хотя и прошел уже почти год. Но как забыть первый день в новом мире и всю эту суету с порабощением? Осман склонился над князем, из рукава его выбежал мышонок, и Борисов увидел, как Матильда заносит палочку.

— Мисс Лонгвиль! Какая встреча! — простодушно воскликнул Кольбер и тут же осекся.

— Если этот мелкий грызун… если он приблизится ко мне… если я еще хоть раз его увижу!!! — голос Матильды срывался от злобы, зашкаливающей ненависти.

Борисов, удерживая каменное лицо, хихикнул мысленно. В смертельном бою Матильда была спокойна, но призрак прошлого и особенно факт подглядывания за цветом ее трусов легко привели графиню в бешенство.

— Ваше Величество, — поклонился Кольбер Генриетте. — Извините, я не узнал вас сразу… мы спешили именно к вам на помощь!

— Нет, я бессилен, — Осман поднялся с колен, послышался отчетливый хруст в коленях. — Еще минута и все.

И только теперь Борисов ощутил, что вокруг вообще-то горы и зима, и сам он одет не по погоде. Даже исполинский выброс лавы не помог, так чуть-чуть прогрел горы и все, зима и холод сразу вернулись. Папа, приблизившись, закрыл глаза князю и забормотал молитву. Горцы, гнавшие солдат Джозефа вниз по склону, остановились и начали медленно возвращаться. Уцелевший десяток галлийцев продолжал уносить ноги, и Борисов увидел, что из долины спешат еще горцы, что-то кричат.

Он тяжело вздохнул и убрал руку с Лобзика. Матильда вроде не собиралась превращать директора бывшей Академии Тристейна в каменного мышонка, а все остальные военные проблемы на какое-то время отступили. Да, они выиграли это сражение, но что теперь, в грядущей войне предпримет Джозеф? Борисов устало подумал, что всего-то надо выигрывать все сражения, и тогда неважно, что предпримет Джозеф, да.

Вместе с горцами вернулся и Фридрих, раскрасневшийся, как будто магия Огня искала выход наружу, хмурый, от того, что в замке погибла вся свита. Не всех из них Император любил, но в целом это были достойные, по — своему радеющие за Германию люди, который Джозеф превратил в пепел и прах. Поэтому раздражение на Галлию из-за войны в Тристейне переросло в своем роде в личную ненависть. В конце концов, если бы не случайность, то и Фридрих остался бы там, в застывающем озере расплавленного камня.

Поэтому Фридрих решил пока отложить в сторону прошлые обиды во имя новых. Разговор с Генриеттой был сейчас не совсем уместен, зато с Альбионом можно было попробовать наладить контакт. Тем более что предлог был самый что ни на есть наилучший.

— Мод Клинок восхищена вами, оябун, — сказал он негромко.