Делегат грядущего

— Какое, какое! Раиса убили, говорю.

— А ты кто такой? — надулся достоинством милиционер. — Почему не видал тебя?

— Я, товарищ, начальник политотдела МТС, приехал сюда сегодня по путевке Цека. Я присутствовал при убийстве. Вам следует немедленно выехать.

— Как ваша фамилия? — милиционер принял более официальную позу.

— Хурам Раниев.

— А… Правильно… Раниев, — важно протянул толстяк. — Слышал в райкоме… Хорошо, товарищ Раниев… Я завтра поеду…

Хурам возмутился:

— Вот что, товарищ, вы едете немедленно или посылаете сотрудника. Иначе мне придется поставить о вас вопрос в райкоме.

— Ой-бо! — отвалился на стуле толстяк. — Зачем будешь ругаться? Только пришел — «в райкоме», «в райкоме». Почему горячий такой?

Хурам повернулся и вышел, подтолкнув под плечо Азиза.

— Вот что, Азиз, — сказал он на улице. — Ты вали на арбе со стариком в гепеу, там скорее толку добьешься. А я зайду в МТС и тоже туда позвоню…

Горизонтальною плоскостью — огромный письменный стол, отсекающий угол просторной комнаты. Вертикальною плоскостью — такой же огромный портрет Калинина в красной раме, закрывающий угол до самого потолка. Между столом и портретом в углу остается маленький треугольник, и человек, притулившийся в нем, кажется тщедушным. Напрасно поблескивает его накрахмаленный воротничок, напрасно облегает его плечи модный серый пиджак, напрасно аккуратнейший пробор рассекает его голову — он все-таки тщедушен, хоть четко выведенная тушью табличка на стене и повествует входящим, что перед ними директор машинно-тракторной станции. Табачный дым и несомненная неврастения изжелтили кожу его тщательно выбритого правильного лица. Оно утомлено, словно директор страдает бессонницей.

— Привет, товарищ Винников! — просто тянет руку через стол Хурам, одним взглядом оценивая его. — Насилу добрался до тебя наконец.

Сквозь закрытое окно солнце режет лицо директора.

— Раниев, что ли?

— Я самый, принимай… Да чего ты окна законопатил? Простуды боишься?

— Вонь оттуда… Так лучше.

За окном — двор правления МТС. Лужи мазута и кучи навоза, горы железного лома, разваленный грузовик, подпертый деревянными культяпками под передний мост. Из-под машины торчат в грязи ноги механика, старающегося подобраться к картеру. Грузовик стоит в стойле под дырявым навесом. Два других стойла заняты тощими углобокими лошадьми.

— Прибрать бы велел, — усмехнулся Хурам, — чем вони бояться!

— Приберешь как раз с такими работничками. Лодыри у меня тут собрались.

— А ты гаечки им подкрути.

— Ладно уж!.. Ну, что ты намерен делать?

— Делать?.. Вот в курс войти да с тобой вместе работать!.. А прежде всего, где тут у вас умыться можно да закусить?

— На базар сходишь… Чайхана там имеется…

— Своей столовой не завели, что ли?

Винников нахмурился.

— А ты что — средства привез?

— Да нет… Так думал. О делах когда потолкуем?

— Поешь, выспись… Сейчас… — Винников вынул из жилета часы, — конец уж занятиям. Приходи завтра с утра.

— А вечером ты занят сегодня?

— Хоть и не занят, а порядок держу: все дела в служебное время!

— Ну так, так… — замялся Хурам. — Слушай-ка, Лицо Света твой колхоз?

— Ты уж и названия знаешь? Мой. Ну так что?

— Я шел мимо. Там праздник… Задержался взглянуть, и вот, понимаешь, история — убийство там произошло.

— Ну? — вяло удивился Винников. — Как это так?

— А вот так, во время танца колхозного раиса убили.

— Новое дело. По пьяной лавочке, что ли?

Хурам рассказал все как было. Винников выслушал его без особого интереса:

— Да-а… бывает.

— А здесь часто такое бывает?

Винников успокоительно махнул ладонью.

— Редко. Слышишь так иной раз стороной… Это ты счастливый такой, сразу нарвался.

Хураму не нравился разговор.

— Говоришь — стороной?.. А меры какие-нибудь принимаешь?

— Меры? — Винников развел руками. — А какие могут быть меры особенные? Не мое это дело. На то милиция есть, суд, прокурор, а что поважней — гепеу. Я-то при чем?

— Ага, понимаю!.. Ты, конечно, член партии?

— Шестой год, — склонив пробор набок, Винников сдул пепел с правого плеча, над которым держал папиросу. — А что?

— Так. Ничего. Слушай-ка, хозяин, а куда ты меня поместишь, пока райком квартиры мне не предоставит?

Винников рассеянно задымил в окно.

— Вот… не знаю…. Нет у нас помещений.

— А здесь, в конторе?

— Запирается контора у нас. — Винников уставился в свои пальцы, скрещенные на столе. — Сторожа нет. Впрочем, я понимаю… если некуда больше…

— Не надо! — сухо отрезал Хурам.

— Чего «не надо»? Да ты погоди…

— Нет уж… пойду… Дела есть. Телефон у тебя работает?

— Ну как знаешь! — Винников лениво протянул Хураму телефонную трубку.

Начальник районного отдела ГПУ ответил, что срочные меры приняты. Сотрудники уже выехали верхами в кишлак Лицо Света, взяв с собой Азиза.

Эту ночь Хурам провел в чайхане на румдаринском базаре. Лежа на грязном ковре, среди заезжих дехкан, подложив под затылок ладони, он, несмотря на усталость, долго не засыпал. И чем больше он думал, тем ближе чувство одиночества подбиралось к нему. Оно захватило его целиком, когда он стал раздумывать, на кого же придется ему здесь опереться в работе.