Делай, что можешь

На улице обнаружились аж две пролетки, и возле одной из них торчала Анна, нервно куря папироску в длинном мундштуке. Она не особо увлекается этим делом, да и с самого начала при мне просил не дымить. Нас так давили с запретом на табак, что невольно убедили. Даже угодив в прошлое, продолжаю бороться. Ну не нравится, когда от моей женщины несет этим запахом. Неприятно. Марихуана и то лучше пахнет.

Она просияла при моем виде, машинально отшвыривая бычок. Вроде из-за меня готова на жертвы, а чисто по-здешнему швыряет мусор куда попало. У нас за такие вещи зверски штрафовали, и до сих пор ничего на улице не кидаю, а тащу до ближайшей урны. Эти бытовые привычки так просто не выбить. Хорошо еще не пытаюсь сортировать по принадлежности. Все равно нет соответствующих ящиков под пластик, стекло и прочие бумаги. Да и выбрасывают с огромным разбором. Не у одного Ермолая в сарае куча старых вещей. А вдруг пригодятся.

– Заходить в полицию неприлично, – демонстративно пожимаю плечами, – а раскатывать ночью с чужим мужем нормально?

– Мог бы и поблагодарить, – возмущенно заявила Анна, – скотина.

Ну, это она любя. Как и мои прежние жены. Рано или поздно в общении переходили на сомнительные эпитеты. Видать, есть нечто в моем характере, провоцирующее.

– Между прочим, к Альбине Васильевне – жене градоначальника – специально ездила. Иначе б сидел все выходные, пока присутствие не откроется.

– Непременно расцелую во все места, – негромко говорю, – но только не сейчас. Спорю на что угодно, прямо сейчас в спину пялятся, и извозчик внимательно слушает. Завтра слушок пойдет по всему городу. – И уже в полный голос: – Передайте Альбине Васильевне огромную благодарность и скажите всем: с сегодняшнего дня прекращаю всякую целительскую деятельность. Я за чьи-то проблемы сидеть в тюрьме не намерен. Имея столь явного недоброжелателя в среде полиции, опасаюсь за себя. Раз уж способен кинуть в камеру по прихоти, то и показания лживые выбить не постесняется. Так что лавочка закрывается, и прошу более ко мне не обращаться. В ближайшее время уеду из города, который настолько неблагодарен.

Знать бы еще куда. Фельдшерская школа кроме аттестата потребует еще метрическое свидетельство и автоматом открепление от призывного участка с дополнением в виде свидетельства о благонадежности. Если, в принципе, вопрос с лояльностью решаемый, то каждый ученик по медицинской части (санитар, фельдшер и врач) моментально зачисляется на службу. Нужно ли мне это? Армия здесь двух видов – кадровые (в основном технические подразделения) и территориальные части (обычная пехота). Первые сплошь добровольцы, вторые на год. Я так понял, для уменьшения оборонного бюджета. Заодно дается минимальная военная подготовка основному контингенту. И это после трех лет прилежных трудов по грызению гранита науки. А фельдшер после окончания учебы аж два года в части трудиться обязан. Совершенно не тянет снова маршировать на плацу.

К тому ж по части анатомии и физиологии с гигиеной могу сам лекции читать, и жаль потерянного времени, как и на необходимые якобы геометрию с остальными общеобразовательными предметами. Что действительно важно, так фармакология и рецептура. Здесь лекарства другие, и отсутствует аппаратура полностью. Никаких УЗИ и томографов. Все на интуиции и опыте. Мне огромный плюс с ходу, но я ж понятия не имею про здешние распространенные болезни, особенно инфекционные. Притом холеру лечить не умеют. Про водно-солевой баланс не подозревают. Да что там говорить, про переливание крови при шоке в больнице не слышали[17]!

– Ты это всерьез? – спросила Анна.

– Более чем. И про отказ заниматься здешними дамами, и про отъезд. В Москву все равно скоро нужно, – опять тоном ниже. – А пошантажировать начальство через их супруг – святое дело. Сегодня они мне улыбаются, а завтра сдадут с потрохами. Мы ничего не можем, закон есть закон. Без медицинского образования лечить запрещено. Справедливо. Но тогда и я им ничем не обязан. Пусть либо поставят Клинова на место, чтоб в мою сторону смотреть боялся, либо не ждут, что побегу по первому зову. Уж что-что, а без клиентуры не останусь, только подальше отсюда. Не обижайся, – сказал, помолчав, – но тут уж выбор между моей шкурой и твоей возможностью влиять на здешний высший свет. Вали все на мою дурь и останешься в стороне.

– Ты правда думаешь, что для меня это настолько важно?

От необходимости отвечать спасло появление адвоката в сопровождении Вани. Мальчишка был слегка растерян, но смотрел живо. Характер у него имеется, раз не стал терпеть побои. Да и не дурак. Остальное приложится.

– У меня для тебя работа есть, – говорю серьезно. – Кормить стану от пуза и платить чуток. За лень по шее получишь. Пойдешь?

– Когда приходить? – деловито спросил Ваня.

– Даже не спросишь, что за работа и сколько заплачу?

– Не-а, – шмыгнув носом, – зачем? Мне прежде и вовсе ничего не давали.

– Может, и мне не надо?

Он посмотрел настороженно и вздохнул:

– Шуткуете.

– Теперь можем отправляться? – не выдержал Сергей Александрович.