…Голова болела всё сильнее. В начале прогулки ещё вполне терпимо, но теперь невыносимо, мучительно. Хоть это и не было болью в обычном понимании – сперва по миллиметру превращая лицо в тяжёлую каменную маску, а затем словно прессом изнутри выдавливая мозг. Тихоня не знал, что чувствуют камни, но того, что ОН чувствовал ему было достаточно, чтобы не хотеть быть камнем. Он стоял во дворе около её дома и слышал сквозь медленно нарастающий гул в голове, как она рассказывает о том как жила с родителями далеко за всеми Пределами, у Океана, что видела и очень боялась там больших кровожадных рыб-людоедов, что любит путешествовать и при первой же возможности уедет, снова говорила о том, чего любит и не любит, какие в её комнате висят плакаты и что она думает о свободе. Ему казалось, что она смотрит на него с едва скрываемой ненавистью и лицо её, такое прекрасное и манящее, неузнаваемо изменилось – она зачем-то хочет уничтожить его, убить его, стереть любую память о нём, почему-то хочет чтобы его не было… «За что она меня так ненавидит?» – удивлённо думал Тихоня, борясь с болью. – «Что я ей сделал? Мы же просто гуляли и разговаривали. Я не обидел её ничем. Странно!..». Потом он понял, что она прощается с ним и уходит. Не оборачиваясь. Дверь её подъезда захлопывается. Он некоторое время продолжает стоять и смотреть ей вслед. Боль останавливает свой разбег и – о счастье! – начинает спадать, растворяться, утекать в безразличную, плавящуюся под ногами тротуарную плитку…