Деформация

— Конечно, — Леон кивнул. — Мы стали подозревать, что силы «Прайма» начали свою игру, поэтому и хотели, чтобы кто-то вроде тебя или Ника… Кто-то из таких как вы попытались сами что-то поменять, оставляя нас не при делах.

— А что потом? Какова цель? — Эван старался собраться, всматриваясь в лицо Леона.

— Цель — устроить всё так, чтобы выяснить нынешние планы «Прайма», поднять против главной базы Побережья восстание, возможно. Видишь ли, у нас сложилось чёткое ощущение, что тот, кто управляет «Праймом» на Побережье, решил стать самым главным.

— Почему… Если военные, правительства… Если они существуют, почему не уничтожили «Прайм» или не взяли под контроль?

— Все зависят друг от друга. «Прайму» нужны ресурсы, место и люди, чтобы продолжать разработки и исследования. Военным нужны их разработки, вакцины и прочее. У военных есть пушки, у «Прайма» — вирусы, способные скосить остатки человечества за считанные дни. Видишь, как складно? — Леон рассмеялся.

— Ты сказал, что главным хочет стать тот, кто управляет базой на Побережье… Есть и другие?

— Да, есть. Как минимум остров, а может и не один, — Леон задумался. — Мы не знаем, что задумали в «Прайме», не знаем, чем обернётся любое предпринятое действие. Но никто не намерен уничтожать их главные силы, слишком важные они ведут исследования…

— Ага, — Эван устремил на Леона недовольный взгляд. — Экспериментируют с оружием, вирусами… Но ведь больше всего они хотят проверить, работает ли чёртова вакцина долголетия на следующих поколениях, да?

— Как, ты… — лицо Леона вытянулось от удивления.

— Догадался, — Эван дёрнул щекой. — Всё понял, когда впервые пришёл к Кэти и услышал её рассказ, это не трудно было понять. А ещё, устраивают праздник модификации человека, да, дедуля?

— Ты бы не огрызался, — покосился на него Леон. — Ты не лежишь у них на столе только потому, что они потеряли тебя, благодаря мне.

— Правильно, вам ведь тоже интересно, что у них получится? — Эван поднялся, направляя на Леона пистолет. — Назови причину не грохнуть тебя прямо сейчас.

— Её нет, — усмехнулся Леон. — Всё равно, всё летит к чертям. Я не могу связаться с ними. Надзиратели ушли, а значит, на главной базе что-то готовится, и это «что-то» ничем хорошим для нас не закончится. Никто не придёт нас спасать, Эван, это не выгодно.

— Все просто используют друг друга, так? — Эван оскалился.

— Конечно! — Леон хлопнул в ладоши. — А ты не понял этого за всю жизнь? Армия использует «Прайм», те, в свою очередь, купили и используют всех, кто выжил или родился на Побережье. Мы решили использовать Ника, чтобы он захотел всё изменить. «Прайм» хотел, чтобы Ник выжил и вырос, для чего-то ещё… Потому что других не осталось. Ты не избранный, Эван. Ник не избранный. Вы всего-то, попались под руку.

— Твою мать! — Эван швырнул пистолет в стену напротив. — А ничего, что мы живые? Что даже в таком дерьме, но жить хотим? Все мы!

— Так сложилось, — Леон развёл руками и вздохнул, — когда всё случилось, я уже был не молод. Мне дали приказ, рассказали то, что я должен был знать. Поставили передо мной задачу.

— Почему ты ничего не сделал? — Эван бессильно сел обратно на стул.

— А я мог? — Леон ухмыльнулся. — Моя семья погибла в первые дни Столкновения. Повсюду был хаос и неразбериха. Мы таскались по базам и городам… Прошло много времени прежде, чем армия приняла решение о прекращении каких-либо действий и решила сотрудничать с «Праймом». На Побережье приезжают патрули, разведка, но они стараются быть незамеченными.

— Что сейчас творится в остальном мире?

— Увы, не знаю, — Леон покачал головой. — Я даже не знаю, кто стоит надо мной и какая у них система. Знаю только двух связных, с которыми переговариваюсь все эти годы. Я думал, что если сообщу обо всех событиях последних недель, то они, возможно, решат отравиться к базе, но связи нет.

— Если помощи ждать неоткуда, — выдохнул Эван, — Значит, всё сделаем сами.

— Даже если базы «Прайма» не станет на Побережье, они не исчезнут. Сюда всё равно ещё лет сто никто не сунется из-за загрязнений, а ресурсов станет значительно меньше, — Леон покачал головой.

— Гори оно всё огнём, — Эван поднялся, разминая затёкшую шею и подобрал брошенный пистолет. — Насрать мне на твоих призрачных военных, насрать на «Прайм» и миссии, которыми ты морочил мне голову все эти годы. Красиво ты пел, конечно… У меня мало времени, — Эван развернулся, оставляя Леона в одиночестве, и направился к выходу.

— Я как сыновей люблю и тебя, и Ника, — выдохнул Леон, когда Эван почти дошёл до двери.

Эван остановился уже выходя из домика, и искоса глянул на старика, лицо которого, казалось, осунулось и постарело ещё больше за эти полчаса. Всё, что было для Эвана истиной, всё, во что он верил, окончательно рушилось, подёргиваясь дымкой и наваливаясь тяжёлой массой новой правды. Декорация, построенная перед ним, перед всеми людьми Побережья ветшала, рассыпаясь на глазах. Безоговорочное доверие, питавшие его все эти годы; и вера, дававшая видимость, что он важен, что делает что-то правильное и необходимое, разлетелась вдребезги, опустошая.