Дефолт, которого могло не быть

Трудно сказать, какое конкретно событие спровоцировало панику на финансовом рынке, случившуюся после традиционно длинных майских праздников. Бастовали шахтеры, требуя погашения задолженностей по зарплате. 13 мая на аукционе по ГКО правительство впервые в году не смогло разместить свои бумаги. Правительство обнародовало 18 мая среднесрочный план, и в нем читались правильные идеи, но по большей части отсутствовала конкретика. Наконец, был колоссальный провал приватизационного аукциона, на который правительство так и не смогло заманить ни одного желающего заплатить 2,1 млрд долларов за контрольный пакет акций «Роснефти». В сочетании с тем, что налоговые поступления в апреле сократились, все эти факторы создавали мрачное представление о текущем состоянии госфинансов.

Кризис разразился в понедельник 18 мая [167] , когда был отмечен самый резкий со времени декабрьских событий рост давления на финансовом рынке. В тот день ставки по трехмесячным ГКО подскочили до 54%, обменный курс приблизился к нижней границе валютного коридора, а индекс фондового рынка упал на 13%. С 18 по 22 мая ЦБ поддерживал курс рубля при помощи интервенций, и резервы сократились с 16 млрд долларов в конце апреля до примерно 15 млрд долларов.

Стремясь повлиять на ситуацию, премьер-министр подтвердил, что его правительство будет и дальше проявлять сдержанность в налогово-бюджетной сфере, а ЦБ 19 мая повысил свою ломбардную ставку и ставку рефинансирования до 50%. Рынок вроде бы успокоился, и к концу недели, 22-го мая, ставки снизились до 44%.

Однако в выходные стало известно, что еще одна миссия МВФ уехала из Москвы, так и не достигнув договоренности с новым правительством, и рынки сразу после открытия утром в понедельник отреагировали новым паническим витком. Миссия действительно уехала ни с чем, поскольку была застигнута врасплох отказом Задорнова принять уже обсужденные ранее целевые показатели доходов бюджета. Вместо этого он предложил во избежание роста задолженности еще более сократить расходы. Миссия в полном недоумении улетела в Вашингтон для консультаций с руководством МВФ.

Кредитные ставки тут же подскочили до 58%, а фондовые индексы понизились на 5%. На следующий день ставка опять выросла и перевалила за 70%, а на фондовом рынке продолжился спад. Инвесторы начали распродавать бумаги, рубль попал под сильное давление. Реакция правительства запоздала, и 27 мая на рынках началась паника. Попытка разместить на аукционе ГКО на 8 млрд рублей провалилась. Средняя доходность по ГКО добралась до максимального уровня за последние 22 месяца – до 90%.

28 мая, в день, когда Одлинг-Сми прилетел в Москву, чтобы продемонстрировать прогресс на переговорах, рынки провалились еще больше.

Стремясь остановить панику, ЦБ предпринял чрезвычайные меры: поднял ставку рефинансирования до 150% и осуществил массированную интервенцию на валютной бирже. Кривая доходности ГКО в какой-то момент превысила 100% в результате продажи крупного пакета облигаций, средние процентные ставки повысились до 85%, а индекс фондового рынка снизился еще на 12% (такой же уровень последний раз отмечался в 1996 году).

29 мая на пресс-конференции в Москве Одлинг-Сми попытался оптимистичными заявлениями развеять тревогу. Одновременно правительство обнародовало свою антикризисную программу [168] . Но результат получился в некоторой степени обратный. Пресса уже окончательно уверовала, что спасти Россию может только крупный пакет финансовой помощи, скоординированный МВФ, и потому откровенно скептически отнеслась к заверениям Одлинга-Сми в том, что новая налогово-бюджетная политика правительства позволит справиться с возникшими трудностями [169] .

В тот же день Кириенко весьма впечатляюще выступил по телевидению. Он заявил, что полон решимости взять ситуацию в налогово-бюджетной сфере под контроль, сообщил, что Починка на посту руководителя Госналогслужбы заменит Федоров, и объявил, что предполагавшегося снижения акциза на нефть не будет. В качестве оправдания он использовал положение в бюджете 1998 года, в соответствии с которым запрещалось предпринимать любые действия, влекущие за собой сокращение доходов, если одновременно не предпринимались эквивалентные замещающие меры. Федоров же немедленно объявил, что дает крупнейшим корпоративным налоговым должникам срок до конца июня, потребовав возместить задолженность по налогам на 5 млрд рублей. Кроме того, Федоров пригрозил отдельным расследованием состояния их налоговых дел многим представителям шоу-бизнеса.

Дальше начались новые осложнения. Банковский сектор к тому моменту в каком-то смысле не привлекал к себе особого внимания: еще весной ЦБ заверил, что все крупные банки находятся под пристальным надзором специально для этого созданного подразделения (ОПЕРУ-2) и что никаких оснований для беспокойства оно не видит.