Дефиле озорных толстушек

– В руках только иллюстрированный журнал, но он его оставил в кресле, – вспомнила я. – Зато на плече висела сумка. Такая, знаешь, квадратная, как кофр для фотоаппарата или видеокамеры. Пожалуй, в нее запросто поместилась бы поллитровая банка с грибами.

– Вот! – Папуля поднял указательный палец. – Но поганки в сумке Валера носил не для тебя. Он ведь не знал, что ты появишься в аэропорту?

– Я и сама этого не знала, – согласилась я. – Решила поехать туда только после разговора с девицами в турагентстве.

– Значит, ты подвернулась Валере случайно, а первоначально он планировал отравить кого-то другого, – резюмировал папуля.

– Солонцова! – хором вскричали мы с Зямой.

– Весьма возможно, – кивнул родитель. – А что общего между тобой и Солонцовым? Я имею в виду, исключая отравление бледными поганками?

– Интерес к мальчику в полосатом костюме? – подумав немного, предположила я.

– Угу! – он снова кивнул. – И какой мы можем сделать вывод?

– Зря ты, Индюха, интересуешься мальчиками! – Зяма хлопнул меня по плечу. – Интересовалась бы девочками, жила бы спокойно!

– Ты еще запиши меня в лесбиянки! – огрызнулась я.

Братец, не удержавшись, захохотал, а папуля строго постучал пальцем по столу и громко сказал, перекрывая Зямино ржание:

– Вывод такой: нашу Дюшу и этого Солонцова подставили. Изобразили их преступниками, а потом попытались убрать, чтобы обезопасить настоящих похитителей ребенка.

– Значит, нужно их найти, этих настоящих! – резюмировал Зяма.

– Точно! – Папуля выпрямился и пристально посмотрел на меня.

Под взглядом настоящего полковника я выпятила грудь и замерла в ожидании приказа.

– Вольно, – сказал он и перевел полковничий взгляд на Зяму. – Сын! Ты отправишься на разведку в дом Рыжиковых. Опросишь женщин – мать пропавшего ребенка, его няню, кухарку, кто там есть еще? Твоя задача выяснить, кто может быть заинтересован в киднепинге.

– Есть! – сказал Зяма и встал из-за стола.

– А я по своим каналам и с помощью Дениса узнаю, как идет официальное расследование. – Папуля тоже поднялся, жестоко проскрежетав по полу ножками табурета.

– А я? – встрепенулась я. – Что буду делать я?

Отец и старший брат совершенно одинаково развернули плечи и в один голос ответили:

– Ничего!

– Что, опять?! – Я взвилась с диванчика, напрочь забыв о нависающем над головой кухонном шкафчике, и гулко врезалась в него головой. – Ум-м-м, как больно!

– Положишь на голову лед, и все пройдет, – без особого сочувствия сказал строгий отец.

– Мне душевно больно, а не физически! – патетически вскричала я. – Вы опять пытаетесь в решающий момент отодвинуть меня в сторону! Мы уже это проходили, когда искали похищенный у Зямы особо ценный шкаф![1] Это нечестно! Это неправильно! Это…

– Это разумно! – сказал Денис Кулебякин, выходя из ванной.

Физиономия у моего милого мента была суровая, взгляд колючий, а скулы бугрились желваками так, словно он тоже спрятал за щеки пару крупных косточковых плодов. Я машинально разжала кулак, в который сплюнула свои маскировочные сливы, уронила их на стол, посмотрела на Дениса круглыми глазами и перевела сузившийся взгляд на папулю:

– Вы знали, что я не хочу встречаться с милицией, и спрятали Дениса в ванной, чтобы он тоже услышал мой рассказ? Предатели! Как вы могли! А если он меня теперь арестует?!

– Конечно, арестую! – подтвердил Денис и крепко взял меня за локоть. – Шагом марш!

– Предатели! – повторила я с горечью.

Папуля и Зяма даже не пошевелились, только смотрели, как неумолимый Денис выводит меня из квартиры.

– Дюшенька, детка, все будет хорошо! – прошептала мамуля, когда я проходила мимо нее.

Она стояла в прихожей, сложив руки, как для молитвы.

– Да-да, конечно! – горько обронила я. – Заботливый папочка уже сушит для меня сухари!

Денис бесцеремонно впихнул меня в лифт. Чтобы сдержать слезы, я закрыла глаза.

– Выходим, – сказал мой милый предатель.

Я послушно вышла, шагнула в любезно открытую дверь и поняла, где нахожусь, лишь когда к моим ногам ракетой прилетело крупное округлое тело, издающее в полете нехарактерные звуки:

– Гау! Гау!

– Барклай? – удивилась я.

– Отойди от нее, Барклаха, – строго велел Денис радостно повизгивающему бассету.

Преодолевая сопротивление набрюшной подушки, я присела, погладила пса и воспряла духом.

– Значит, ты меня не арестовал? – спросила я милого, глядя на него снизу вверх сияющими глазами.

– Ты линзу потеряла, – вместо ответа сказал Денис. – У тебя один глаз зеленый, а другой голубой, впечатление жуткое!

– А все остальное, значит, тебе нравится? – Я с намеком потрясла роскошным декольте.

Милый покраснел, как молодая редиска.

– Где я могу разоблачиться? – спросила я, словно зашла в квартиру бойфренда впервые.

– Зачем это? – Редиска превратилась в буряк.

– Не за тем, что ты подумал! – высокомерно отбрила я. – Просто хочу вернуть себе нормальный облик!

– Туда! – Денис кивнул на дверь комнаты, которая в его квартире выполняла роль кабинета.