Дэдпул. Лапы

Пёс действительно трансформируется, но не так стремительно, как Гум или Горголла. Во что бы он в итоге ни превратился – в этом милом уютном квартале ему не место. Пёс поворачивается ко мне, и я достаю свою сверкающую УРА.

– Леди, закройте глаза. Я серьёзно!

Гм. А ведь если она достаточно долго не будет их открывать, я успею превратить Бенни в розовую слизь, телепортнуться в зоомагазин, купить ещё одну болонку, и можно надеяться, что старушка не заметит разницы.

Собачонка уже бежит ко мне, и я нажимаю кнопку. И… ничего не происходит. Вообще ничего. Ничегошеньки. УРА не стреляет. Чёртов пёс трансформируется так медленно, что сенсор его не распознаёт.

– Тяв!!!

Бенни бьёт меня в грудь неожиданно крепким лбом (как там вообще мозг помещается, внутри этого черепа?). Три ребра с хрустом ломаются и вонзаются в лёгкие. Я раскидываю руки; ноги отрываются от земли. Я подлетаю в воздух и впечатываюсь спиной в старинный кованый фонарь. Под аккомпанемент треска, грохота, звона стекла и хруста костей фонарь падает прямо на милую тихую улочку.

Где-то просыпается ребёнок и начинает кричать. Где-то женщина, не переносящая громких звуков, жалеет, что не включила свой генератор белого шума. Где-то автовладелец скоро будет недоумевать, что же случилось с его мерседесом.

Ну а мне надо разобраться с тем, что у меня перед носом.

– Забудьте, что я сказал, леди, не надо закрывать глаза. С открытыми глазами легче бежать!

Но она меня не слушает. Она хватается за сердце и кричит:

– О боже!

О нет, она падает!

Глава 12

ПЕНСИОНЕРКА на грани инфаркта, мальтийская болонка, медленно превращающаяся в злобное чудище…

Кто-то должен что-то сделать!

Может быть, ты?

А то как же! Раскорячившись, чтобы не упасть, я грожу пальцем всё ещё маленькой собачке:

– Умри!

Пёс косится на меня из-под чёлки своими угольно-чёрными глазками с пожелтевшими белками.

– Умри, чтоб тебя! Умри!

Не хочет. Не хочет умирать.

Я хватаю кусок упавшего фонарного столба и зашвыриваю подальше:

– Апорт!

Бежать за куском столба Бенни тоже не хочет. Он вообще не настроен играть.

Щенок выпячивает грудь. В ней клокочет первобытная сила, древняя и вечно молодая, – та самая, которая пробудила первых живых существ от мирного сна в склизком первичном бульоне и ввергла в ревущую пучину бытия. Повинуясь властному зову этой силы, пушистая мальтийская болонка идёт прямо на меня.

– Стоять! Стоять!

Это скорее мольба, чем команда. Но даже если какая-то мораль и существует, не только в наших головах, но и на вселенском уровне, прямо сейчас это не имеет никакого значения. В эту страшную минуту победа остаётся за злой собакой.

И что ты теперь будешь делать?

Пока не знаю. Но, кажется, я в ударе.

– Плохой пёсик! Плохой!

Пространство между мальтийской болонкой и болтливым наёмником неумолимо сокращается. Неостановимый пёс сталкивается с непоколебимым Уэйдом. Он кусает меня – р-р-р! Я кусаю его – а-р-р! Надо признать, жареная курочка будет повкуснее. Пёс выплёвывает кровавый шматок Уилсона. Я выплёвываю клок шерсти, которая тут же отрастает обратно.

Мы снова схлёстываемся. Удар, пинок, рывок, ещё пинок, ещё несколько укусов и сочные ругательства. Ладно, ругаюсь только я. Второй удар головой сбивает меня с ног, но перед этим я успеваю зашвырнуть маленького засранца на другой конец улицы. И это моя первая ошибка. Ну, на этой странице. Потому что пёс приземляется на все четыре лапы и, вспарывая когтями асфальт, мчится к детской площадке посреди мирного парка в конце квартала.

Детская площадка? Эй, только что же была начальная школа! Откуда в этом чёртовом городе столько детей?

Я бросаюсь псу наперерез и скольжу по асфальту, подперев голову рукой, словно я развалился на диване. Выглядит круто.

– Эй, малыш, далеко собрался?

Не успеваю я схватить пса, как он вскакивает мне на голову и начинает ожесточённо вылизывать мне лицо. Обычно я не имею ничего против. Говорят, что собачья слюна если и не обладает антисептическим эффектом, то как минимум чище, чем человеческая. Подумайте об этом в следующий раз, когда будете с кем-нибудь лизаться.

Хочешь сказать, что надо целоваться не с людьми, а с собаками?

Фу.

Нет, не надо целоваться с собаками! Боже упаси. Особенно с такими, как эта. Жёсткий, как наждачная бумага, язык мигом слизывает маску. Я обеими руками хватаю собачью морду, но язык всё равно прорывается наружу и слизывает куски плоти, как будто я сливочный рожок в виде Дэд-пула. Та же история, что с беднягой Бернардо.

Я издаю гортанный крик, вырываюсь и улучаю момент, чтобы поглядеться в витрину. На мгновение мне кажется, будто частично слизанное лицо даже лучше смотрится, но, возможно, я просто окончательно свихнулся от боли. Да уж, есть над чем поразмыслить. Я встречался лицом к лицу со всеми обитателями вселенной «Марвел» – с героями, злодеями, персонажами второго плана и массовкой, – и к чему я пришёл? Меня залижут до смерти?

Скукота.