Дебютантка

Медсестра повела его куда-то налево, сквозь вереницу двустворчатых дверей. Похоже, теперь они уже находились в другом крыле, где располагаются отдельные комнаты для пациентов. Да уж, какой там собор Парижской Богоматери! Скорее, смахивает на богадельню. Потолки гораздо ниже, пол деревянный, доски скрипят при ходьбе. Сиделка остановилась перед одной из дверей.

– Кажется, спит, – тихо сказала она.

Джек осторожно заглянул в комнату. Отец сидел прямо, в кресле с подушками, склонив голову на сторону.

– Папа…

Грудь Генри Коутса едва заметно равномерно поднималась и опускалась.

– Он принял лекарство, – пояснила сестра. – Принести вам чего-нибудь? Может, чаю?

– Нет, спасибо. Не надо.

Она ушла, а Джек присел на краешек кровати, поставил сумку на колени и стал наблюдать за отцом. Казалось, с тех пор как они виделись в последний раз, тот стал меньше и словно бы усох. Его ладони и ступни выглядели на исхудавших конечностях слишком большими, лицо напоминало мягкую резиновую маску. Рот был открыт, из него раздавалось тихое похрапывание. Теплый солнечный луч освещал всю фигуру спящего.

– Папа! Папа… – позвал Джек.

Отец пошевелился и открыл глаза.

– Да? Кто здесь?

– Это я, Джек.

Старик поерзал в кресле.

– Ах, да. Погоди, я сейчас, еще одну минуточку.

Голова его упала на другую сторону, глаза снова закрылись.

Джек вздохнул и огляделся. Да нет, комната, в общем-то, неплохая. Кровать вот только больничного типа, но остальная мебель перевезена сюда из дома родителей: он узнал ее, как и картины, фотографии и книги, которые придавали комнате знакомый облик, отражая вкусы и пристрастия ее хозяина. Джек встал и принялся разглядывать корешки книг, которые читал отец, фотографии, которые он решил взять с собой. Может быть, впервые в жизни сын обращал внимание на мелкие подробности, говорящие о характере отца. Вот авторучка, которой он любил решать кроссворды. Подборка книжек довольно неплохой исторической беллетристики, которая в свое время произвела на отца впечатление. А еще он явно тоскует по своей жене: знакомое лицо матери улыбалось сразу с четырех фотографий, теснившихся на комоде. Джек провел пальцем по блестящей серебряной рамке, заметив отпечатки пальцев отца в том месте, где он держал портрет, разглядывая его.

Ему вспомнилась собственная квартира, где царил строгий порядок, где не видно было и следа памятных подарков и других предметов, пробуждающих воспоминания.

Он посмотрел на часы. Потом вытащил из сумки дорожный несессер для письма, поставил так, чтобы отец сразу его увидел, на столике рядом с креслом, достал книгу и сделанные в библиотеке ксерокопии.

Джек снял пиджак, аккуратно сложил его, снова сел на кровать и стал ждать. Было совсем тихо, только слышно было, как тикает будильник.

Казалось, совсем недавно отец завел свой бизнес. А вот теперь Джек, его взрослый сын, навещает отца в доме престарелых. При виде того, как одинок отец, сердце его сжалось от боли, реальной физической боли.

Затем мысли Джека перенеслись к Кейт. Он вспомнил о том, как держал ее руку в своей, о том, какой гладкой и нежной казалась ее щека, о том, как он увидел Кейт обнаженную в окне.

Внезапно Джек представил себе, что когда-нибудь и его собственные отпечатки больших пальцев останутся на рамке с портретом любимой женщины.

О, как Джеку хотелось, чтобы на его комоде стоял ее портрет.

* * *

– Что у нас сегодня на ужин? – спросила Кейт, входя на кухню.

Рейчел как раз резала лук.

– Решила приготовить кое-что новенькое. – Она кивнула на стол, на котором лежала кулинарная книга. – Рыбный пирог.

– Ну уж и новенькое! – засмеялась Кейт. – Это, скорее, хорошо забытое старенькое.

– Главное, чтобы было вкусно, – не стала спорить Рейчел.

Кейт наблюдала, как она снует между столом и плитой, вполголоса напевая песенку Берта Бакарака. Сегодня Рейчел была сама не своя. Энергия просто била из нее ключом, на лице сияла беззаботная улыбка. Такой Кейт тетю еще никогда не видела. И тут она заметила кое-что еще.

– А куда ты подевала красные туфли? Без них ты какая-то другая, на себя не похожа.

Рейчел опустила голову, посмотрела на ноги, на которых красовались простые босоножки без каблуков.

– Видишь ли, какое дело: похоже, красный период в моей жизни закончился.

– По-моему, он длился довольно долго.

– Слишком долго. Сделай одолжение, загляни-ка в рецепт. – Она кивнула на раскрытую кулинарную книгу. – Сколько там морковок – одна или две?

Кейт посмотрела на пожелтевшую от времени страницу:

– Две. Натереть на крупной терке. Господи, сколько же лет этой книге? Где ты ее взяла? Получила в наследство от бабушки?

– Купила на аукционе. Между прочим, заплатила целых два фунта! – Она открыла холодильник и достала морковь. – Люблю приобретать на наших аукционах что-нибудь по мелочи. Слушай, здесь попадаются такие забавные рецепты!

– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта книга из Эндслея?