Дебютантка

– Потому! – выпаливает Реми так громко, что мне приходится отвести телефон подальше от уха, и я едва не упускаю ее слова: – Когда мы переодевались после физкультуры, девчонки увидели, что я его не ношу, а потом рассказали мальчишкам, и те надо мной смеялись.

Я сжимаю кулаки и захлопываю крышку сушилки.

– Назови мне имена всех мальчиков и девочек, которые смеялись над тобой, и спроси, видели ли они «Заложницу». Если нет, у меня есть идеальный монолог как раз на такой случай.

– Нет, Эллиот! Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в мои дела, – отчитывает она меня с расстояния в девятьсот миль. – Я просто скажу им, что они ранят мои чувства и должны внимательнее относиться к тем, кто рядом.

Стоп. Для ребенка, который на шесть лет младше меня, она слишком взрослая. Я устанавливаю деликатный режим сушки, загружаю четвертаки и нажимаю «Пуск». Похоже, никто не потрудился починить машинки, потому что они все еще дико грохочут.

– Эй, Эллиот, мне пора. Мама зовет ужинать, – говорит Реми.

– Ладно, поговорим завтра… Подожди! Я серьезно: не бросай лифчики в машинку. Лучше стирай свои доспехи вручную, хорошо?

– Хорошо! – говорит она и вешает трубку. Я засовываю телефон в карман, иду к другой корзине и начинаю загружать новую партию белья.

– Что еще за «доспехи»? – раздается у меня за спиной голос, и я чуть из штанов не выпрыгиваю.

– ГОСПОДИ БОЖЕ! – взвизгиваю я, постарев на десяток лет. Оборачиваюсь и вижу в дверях Роуз. – Ядрен батон, Роуз! Ты меня напугала…

Я кладу руку на грудь, пытаясь успокоить выпрыгивающее сердце.

– Извини, – говорит она, втаскивая большую хозяйственную сумку, под завязку набитую одеждой.

Обычные ничтожества вроде меня надевают в прачечную треники и поношенную футболку. Только не Роуз. Ее наряд состоит из красного шелкового халата в пол и черно-белой старомодной повязки для волос. Она похожа на актрису из фильма 1930-х годов. Не хватает только курительного мундштука и акцента Джуди Гарланд.

– Что ты здесь делаешь?

– Старосты должны возвращаться с зимних и весенних каникул хотя бы на день раньше остальных. И еще завтра утром у меня собеседование на летнюю стажировку в Нью-Йорке в отделе костюмов для «Закона и порядка». – Она складывает руки на груди. – А вот почему ты вернулась так рано? Общежития откроются только завтра. Странно, что охранники тебя впустили.

– Ты о Бобе и Эрле? Я подкупила их бисквитами из «Кондитерской Майка».

– Умно. У них лучшие бисквиты в округе. Но это все равно не объясняет причины.

– Наверное, я хотела дать себе немного времени пообвыкнуться. Знаешь, вся эта суматоха с отъездом домой на две недели, к старым привычкам, а потом – возвращение сюда… Плюс, можно постирать кое-какие вещи до того, как все вернутся.

Роуз пинает свою сумку, и я замечаю, что в ней нет стирального порошка.

– Вижу, у тебя дело в самом разгаре, – говорит Роуз, и ее взгляд падает на мою новехонькую коробку с порошком.

Я кладу на нее руку, пододвигаю ближе к себе и неохотно спрашиваю:

– Может, тебе нужен порошок или еще что-нибудь?

Пожалуйста, скажи «нет», пожалуйста, скажи «нет», пожалуйста, скажи «нет».

Она углубляется в недра своей синей сумки и достает маленькую бутылочку самого дешевого на свете моющего средства.

– Клянусь, я здесь не за тем, чтобы снова красть твой модный порошок. Просто собиралась постирать кое-какие шмотки.

Она наклоняется и начинает наполнять стиральную машину, а затем, не жалея, льет моющее средство. Захлопывает крышку и поворачивает регулятор в положение «сварить все мои вещи».

Я занимаю свое любимое место на подоконнике.

– Для человека, который хочет зарабатывать на жизнь одеждой, ты поразительно мало знаешь о том, как за ней ухаживать.

– Да все я знаю, – говорит она, стягивая повязку с волос. Вьющиеся локоны каскадом ниспадают ей на плечи. – Просто не хочу заморачиваться.

Я искоса смотрю на нее.

– Это… глубоко удручает.

– Ага. Ты прямо как Моника. Она тоже всегда цепляется ко мне из-за стирки.

Ловким движением Роуз вскакивает на стиральную машину. У меня мелькает мысль, что она одна из наиболее атлетически одаренных студенток здесь, в Эмерсоне.

– Итак, как прошли каникулы? – спрашивает она.

– Каникулы?.. – Я пожимаю плечами. – Не знаю. Немного странно. В целом неплохо – приятно было сменить обстановку, – но странно. Извини, я знаю, это не настоящий ответ…

– Тебе удалось объясниться с Люси?

Я отворачиваюсь и внимательно смотрю в окно.

– Я пыталась.

– Мне жаль, Эллиот. – Роуз делает паузу. – Хочешь поговорить о случившемся?

Не знаю, что она имеет в виду: ссору с Люси или инцидент с Кентоном. Так или иначе, я сейчас не в состоянии обсуждать все это и только качаю головой.

– Хорошо провела время с семьей? – спрашивает Роуз, и я благодарна ей за смену темы.

– Да, было неплохо, даже исцеляюще, – оживляюсь я. – Выучила новое вращение в пинг-понге – как-нибудь опробую на тебе. На меня накричала мама. Я подожгла частицу праха моего дедушки. Съела много мяса… Ну, знаешь, обычные праздничные традиции.