Дебютантка

– Про этот момент есть куча фильмов и книг, но почему-то нигде не говорится о том, что происходит после. С первым сексом все ясно. Но дальше-то что? Как люди, особенно женщины и представители нетрадиционных ориентаций, учатся хорошему сексу? Где эти истории? Здесь определенно есть над чем поработать. А в завершение могу поделиться собственным опытом классного секса.

Роуз откладывает ручку и наклоняется ближе.

– Значит, у тебя был классный секс?

– Да, конечно, – отвечаю я и тут же замолкаю. – Подожди… Ты что имеешь в виду?

Она закрывает ноутбук и смотрит на меня.

– А ты? Потому что я имею в виду не просто оргазм. Это приятное дополнение, но он не обязательно должен быть смыслом или целью секса. Я говорю о полном единении. О моменте, когда мир растворяется и не остается ничего, кроме вас двоих, тепла ваших тел, дыхания… Когда ты полностью отдаешься, рушишь все барьеры и открываешься своему партнеру, а он или она – тебе. Я говорю не о физической разрядке или неистовом сексе, а о медленной, обжигающей, тесной близости, когда вы не торопитесь и наслаждаетесь каждым мгновением. Такой секс, от которого у тебя дрожат колени и плавится тело.

Ох…

Обалдеть…

Кажется, я забыла дышать, пока она говорила.

Во рту пересохло, ведь всю последнюю минуту моя челюсть лежала на полу. Приходится прочистить горло, прежде чем произнести хоть слово.

– Ммм… хм-м-м… да уж… Нет, такого секса у меня вроде еще не было.

– Тогда тебе стоит поэкспериментировать, – говорит Моника. Я совершенно о ней забыла. – Переспи с кучей людей и напиши об этом в своем эссе.

– Серьезно? – Брови Роуз взлетают. – Ничего лучше в голову не пришло?

– А что такого? – Моника воинственно скрещивает руки на груди.

Очевидно, меня из разговора исключили. Поэтому я откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за их перепалкой.

– Ты советуешь ей переспать с несколькими незнакомцами и рассказать об этом в эссе. Ничего не смущает?

– Нет, если она получит согласие от своих партнеров. И почему вдруг тебя это так взбесило? Ты ведь не возражала, когда я посоветовала ей использовать личный опыт, – напоминает Моника.

– Я не предлагала ей спать со всеми подряд! Я предложила найти одного!

Моника оборачивается ко мне и говорит:

– Ах да, я и забыла, что Роуз – традиционалистка.

Похоже, Роуз здорово разозлилась.

– Вовсе нет, Мон. Я просто не считаю, что бисексуалы…

Я поднимаю руку, останавливая ее.

– Стоп, стоп, стоп. Подожди. Если уж ты собралась повесить на меня ярлык, то предпочитаю быть «сексуально озабоченной». – Я надеюсь свести все в шутку, так как чувствую себя не в своей тарелке.

Роуз бросает на меня извиняющийся взгляд.

– Просто существует стереотип, что бисексуалы… неразборчивы в связях.

– Значит, из-за стереотипа мне нельзя быть неразборчивой и исследовать свою сексуальность? – Я жду ответа Роуз, но Моника не дает ей вставить слово.

– Очнись, Роуз. Отношения или сексуальная активность не связаны с ориентацией. К черту стереотипы.

Роуз делает вид, что не слышит, и обращается ко мне:

– Я просто забочусь о твоей безопасности.

Теперь заводится Моника.

– С какой стати тебя это так волнует? – повышает она голос.

– Я за Эллиот в ответе! – еще громче кричит Роуз.

– Ах, вот в чем дело…

Роуз втягивает воздух сквозь зубы, словно готовится пойти в атаку. Увы, как бы мне ни хотелось вернуть разговор к стереотипам и сексуальному позитиву, теперь уже окончательно ясно, что я здесь третья лишняя и должна уйти.

Я выдергиваю зарядное устройство из розетки и возвращаю его Роуз.

– Спасибо за это, и за совет, и за все остальное. Но, похоже, вам двоим нужно обсудить… кое-что. Лучше я пойду. Приятного вечерочка, дамы.

Я хватаю сумку с пола и ретируюсь из кабинки, подальше от этой жести. Не знаю, во мне ли причина, в них или в сексуальных экспериментах, в политике, в чем-то еще, только мне всей этой байды не надо.

На выходе из библиотеки включаю телефон и вижу сообщение от Люси: «Кентон ушел». Наконец-то можно вернуться к себе.

По привычке я снова чуть не влетаю в комнату без стука. Однако недавние события преподали мне урок, поэтому я вежливо стучу. Дождавшись, пока Люси крикнет: «Войдите!», открываю дверь и заслоняю глаза ладонью – на всякий случай.

– Путь свободен? – пытаюсь острить я и подглядываю сквозь пальцы. Люси забралась с ногами на кровать и сидит, уткнувшись лицом в колени. Я прекращаю валять дурака и подхожу, чтобы обнять ее. – Господи, что случилось? Убью мерзавца, если он тебя обидел.

Люси поднимает заплаканное лицо.

– Нет-нет, все нормально. Ничего не случилось. Сама не знаю, почему плачу.

Она пытается вытереть потекшую тушь, но только сильнее размазывает ее по лицу. В таком виде ей прямая дорога на прослушивание в готик-метал группу… Я протягиваю подол своей рубашки.

– Я бы тоже плакала, будь у моего парня такая маленькая пипка, как у Кентона.

Увы, шутка не помогает. Напротив, Люси снова прячет лицо между коленей.

– О нет, ты все видела!

Я смеюсь и глажу ее по спине.

– Да нет же, Люси, ничего я не видела. Просто прикалываюсь.

Через минуту наконец удается уговорить ее поднять лицо. Я заглядываю ей в глаза и спрашиваю: