Дебютантка

Нет. Август не стал бы заключать магический договор, если бы собирался меня убить. Ему выгодно отправить меня на испытания, я в этом уверена. За нападением стоит не он. И не тот, кто атаковал меня в день церемонии. Брошенный в спину камень — это совсем не то, что сожжение источником светлой силы.

— Если вам хочется считать меня наивной, то пожалуйста. Как мы доберемся домой?

— Домой? — Его губы искривились.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду катакомбы. Мы живем вместе, и я на это согласилась. Добровольно.

После пережитого было немыслимо трудно держать себя в руках, но я старалась. Изо всех сил. Не позволяла себе думать о том, что меня только что пытались убить.

Надо радоваться спасению, а не дрожать от того, что могло быть.

Рион повернулся ко мне спиной и поднял руку. Тонкая лента мглы потянулась к деревьям, оплела их, и через минуту к нам навстречу неторопливым, ленивым шагом вышла лошадь.

— Вы ехали за мной на лошади?!

— Вы что-то имеете против лошадей? — бросил он через плечо, подзывая лошадь ближе.

Я ничего не имею против, но где он взял лошадь? И как догадался о том, что я попытаюсь сбежать?

Но я не успела задать вопросы.

Воспользовавшись невниманием Риона, его минутной слабостью, мгла соскользнула с его плеч и подалась ко мне. Она вела себя странно, не так, как в катакомбах, и не так, как во время борьбы со светом. Не напирала, не внедрялась, а ласкалась у моих ног. Она была теплой, ее языки льнули ко мне и, подпрыгивая, лизали мои руки.

Но удивило даже не это. Свет. Я увидела его у своих ног рядом со мглой. Он тоже касался меня, ленты света перевивались с языками мглы, и исходил он тоже от Риона. Рион светлый маг, живущий во мгле, и сейчас мне открылась сущность его магии.

Несколько минут назад я стала свидетельницей смертельной битвы между светом и мглой, а теперь они плескались у моих ног, гипнотизируя и рождая во мне дрожь восторга.

И оба исходили от одного мужчины.

— Не трогай их! — раздался хрип Риона, и только тогда я смогла разорвать гипноз и подняла взгляд.

Рион стоял, держась за седло, напряженные мышцы выступили под рубашкой. Он смотрел на меня через плечо, челюсти сжаты, глаза горят, ярость, боль и страсть в его взгляде. Ни единой положительной эмоции. Сама по себе страсть как белый цвет, состоит из многих других. Так вот, страсть в глазах Риона состояла из вожделения стихий и ярости.

Свет и мгла застали его врасплох, ударили в спину, ослабшего после боя.

Он оказался не готов к удару в спину, к тому, что врагом станет часть его самого, его стихия. Иначе бы ни за что не допустил, чтобы скрытая, тайная сущность его магии вырвалась из-под контроля и прильнула ко мне.

Я притягиваю его свет и его мглу.

Это неожиданно, недопустимо и опасно.

Рион пытался призвать их обратно, спрятать в себе, но тщетно.

Мгла поднялась выше, оплетая мои руки. Свет не отставал, обвил мои лодыжки. Плетение натянулось между нами и дрожало струной. Нас соединяли свет и мгла. Его свет и его мгла. Я пылала от удовольствия, от пронизывающего тепла и восторга, и не могла прервать эту игру стихий. Это было совсем не так, как в катакомбах, и уж точно не так, как при столкновении с источником. Я хорошо знаю свет, но никогда не испытывала ничего подобного. Возбуждение, жгучее и сладкое, поднималось по моему телу вслед за ними. Оно было настолько сильным, что искушение поддаться ему было слишком велико для человеческой воли. Стремление к удовольствию — это сильный инстинкт, и все во мне требовало сдаться ему, впустить в себя стихии, охватывающие мое тело.

Рион сильнее вцепился в седло. Судя по тому, что дыхание вырывалось из него хриплыми стонами, ему тоже приходится несладко. Или наоборот, слишком сладко.

Я пыталась совладать с собой, но восторг — и удивление от происходящего — был слишком сильным.

Рион тоже мучился, пытался сдержаться. Стонал, прижимая лоб к седлу.

А потом он развернулся и сильно, с размаху прижал меня к себе. Так яростно, что, оглушенная, я не сопротивлялась.

Мое тело вспыхнуло огнем. Не знаю, что я чувствовала — мужчину или его магию, которая оплела нас обоих и с восторгом облизывала наши тела. Никогда еще свет не ломал мою волю, никогда он не был таким упоительным. И я даже представить не могла, что мгла, убийственная проклятая мгла, может сплетаться со светом в одном человеке и покорять другого.

А они меня покорили, пленили, вплоть до я-не-могу-сейчас-взорвусь- и-сойду-с-ума порыва. Вплоть до я-все-отдам-за-эту-минуту страсти. Магической, наведенной, но совершенно восхитительной страсти к чужой магии. Я жаждала ее, глотала, впитывала, заманивала в себя. Я не хотела ничего, кроме как продолжения, полного проникновения.

Это не близость, а война стихий в человеческом теле. Мы с Рионом ни разу не встретились взглядом. Я не видела его лица, не коснулась его губ. Мы сплелись вместе со страшной силой, как будто хотели проникнуть, пронизать друг друга.

Наши тела мешали стихиям. Казалось, что не существует близости достаточно сильной и глубокой, чтобы удовлетворить свет и мглу.