Де’Бинэ Сача

— Месье Бинэ, вы что, черт возьми, себе позволяете⁈ — выскочил из-за стола толстый лысый коротышка с породистым носом и гитлеровскими черными, как уголь, усиками под ним, в белой рубашке, при галстуке и цивильных, хорошенько отутюженных штанах, с острыми, как скальпель, стрелками. Потрясая кулаками этот экспрессивный тип так накинулся на меня, что я невольно вжался спиной в запертую дверь. — Мало того, что вы неподобающе ведете себя на площадке! Бросаетесь без причины на коллег! Срываете дорогостоящий съемочный процесс! Позволяете себе вопиющим образом хамить при всех работодателю!.. Еще и в кабинет ко мне теперь врываетесь, как к себе домой! Такое вопиющие поведение переходит все границы, Сача!..

Все. Это конец, — заканючил в параллель с истерящим коротышкой не на шутку струхнувший Каспер. — Он всерьез закусился. Теперь даже штрафом не отделаешься… Да не я это! Услышьте меня, наконец, — не я это!..

— … Думаешь, раз дядька слово за тебя замолвил, теперь ты тут неприкасаемый? Звезду словил, щенок⁈ Да я таких звездунов, как ты, пачками на завтрак!..

…Точно, турнет сейчас из проекта… Господи, ну за что мне это наказание? Ведь, не я это все на самом деле-то отчебучил…

— Заткнись! — раздраженно рявкнул я на невидимку-паникера.

— ЧЕ-ГО⁈ — по слогам выдавил аж задрожавший от ярости шеф.

Ой-ей-ей… – подлило бензинчика в костер ссыкло в башке.

— Извините, это я не вам, — выставив перед собой открытые ладони, я попытался хоть как-то замять досадное происшествие. — Просто нечаянно вырвалось.

— ВЫРВАЛОСЬ⁈.. НЕ МНЕ⁈.. А КОМУ⁈ — продолжил рычать, злой, как дьявол, Жан-Люк. — ЗДЕСЬ, КРОМЕ НАС ДВОИХ, НИКОГО БОЛЬШЕ НЕТ!

Сам не знаю, как это вышло, сработал, видимо, наработанный до автоматизма годами тренировок боксерский инстинкт. Когда толстяк, в порыве праведного гнева, попытался постучать одним из кулаков мне по лбу, вильнув корпусом в сторону, я сместился с линии удара, и на автомате контратаковал двойным джебом в багровую харю, мгновенно выключив крикуна.

Писец, поговорили… — подытожил Каспер, наблюдая нашими общими глазами феерическое падение пухляша мордой в пол.

— Фигня, очухается скоро, — заверил я соседа по телу, нагнувшись и послушав ровный пульс на шее нокаутированного Жан-Люка.

В любом случае, он такого избиения никогда не простит!

— Не ссы, Каспер, прорвемся. Есть у меня одна мысля, как можно все обратно без потерь отыграть, — хмыкнул я, заметив строй разнокалиберных початых бутылок за стеклянной дверцей встроенного в стену бара, по соседству с рабочим столом Жан-Люка. — Давай-ка, пока шеф отдыхает, не будем терять времени и проясним ситуацию.

А ты кто, вообще, такой?

— Это сейчас не важно. Главное, что я здесь, чтобы тебе помочь. Но, чтоб помочь, я должен знать проблему, которая тебе угрожает. Так что, валяй уже, излагай.

Да че рассказывать-то?

— Каспер, не тупи! Если б проблемы не было, меня б к тебе не подселили… До пробуждения Жан-Люка осталось минут пять примерно. Быстрее соображай!

Вообще-то, меня не Каспер зовут!

— Знаю, Каспер. Все, хорош попусту трепаться, рассказывай…

Глава 3

— Ну ясно, че: мало того, что личико, как у девки, смазливое. Еще гамадрильские эти усики с бородкой… — вслух комментируя увиденное, я с разных сторон разглядывал новое лицо в овальном зеркале на ручке, добытом (по наводке Каспера) из верхнего ящика шефского стола. — А это че еще за хрень? Реально тушь что ли на ресницах и бровях?.. Вот тебе и ответ: почему та горилла черножопая в коридоре на эдакую красотулю стойку сделала.

Так-то усы с бородой накладные, а лицо телесным гримом обработано, ну и сценический макияж, разумеется, куда без него, — спокойно возразил мне Каспер. — Ты ж не забыл, что у нас как бы перерыв между сьемкой.

— То есть в обычной повседневной жизни ты так не малюешься?

Нет, конечно. Исключительно на работе.

— Ну слава яйцам! А то уж, грешным делом, переживать начал, что ты из этих…

Которых?

— Ну этих… Нетрадиционных, типа, меньшинств.

Ну зашибись! Выходит, ты мало того, что расист, еще и гомофоб!

— Э-э, че завелся-то?

Да ниче, блин! То, что я традиционной ориентации, вовсе не означает, что осуждаю иные формы и проявления сексуального волеизъявления окружающих. И вообще…