De dos caras (исп."Двуликий") (СИ)

— Ты ослаб. Они медленно убивают тебя здесь, Малфой. Даже если захочешь, тебе уже не выбраться отсюда. Даже если не будет стражи, дементоров и замков. Тебе не доплыть и до ближайшего берега, ты утонешь…

— Замолчи, — шипит на него Драко, потирая запястья. Хватка Поттера кажется ему стальной.

Малфою трудно привыкнуть к постоянному нахождению Поттера в его камере. Ему тяжко признавать и вспоминать то, что он забыл и похоронил глубоко в себе. Он начинает задумываться о своем внешнем виде и происходящем вокруг. Раньше он ждал только лязга открывающегося засова и скрежета железа по бетону — его миски с варевом.

Следующие несколько дней Малфой молчит и невольно слушает монолог Поттера. Который с каждым днем становится все длиннее.

-… я поймал этот снитч в дождь и туман, когда вся команда уже выбилась из сил. Мы проигрывали, с трибун слышался унизительный свист… Меня в тот день носили на руках, я был горд собой и невозможно счастлив. Ощущение трепыхающейся победы в руках… Малфой, ты не представляешь, каково это! И сейчас я знаю, что этому, возможно, не бывать. Что я вообще буду делать в этой камере? Я не могу до сих пор смириться. Сколько дней прошло? Шесть? Семь?

— Пятый, — отвечает Драко из своего темного угла.

— О, Малфой, — Гарри удивленно поворачивается к нему, — ты соизволил со мной заговорить?

— Тебя сложно игнорировать, Поттер. Поверь, я старался.

Гарри хмыкает и подходит ближе. Отмечает про себя, что эти висячие патлы, закрывающие лицо блондина, его раздражают.

— Тут никогда не стригут?

Малфой фыркает.

— Поттер, ты в тюрьме. Какая стрижка? Может, еще про девушек спросишь?

— Не спрошу… — но на какой-то момент мысли Поттера все же сворачивают не в том направлении. Он встряхивает головой, отвернувшись от Малфоя.

Надсмотрщики накладывают очищающие чары два раза в неделю, волосы стригут редко, и у Малфоя они уже длинные, ниже плеч, всклокоченные, что придает им вид скорее соломы, чем волос.

Гарри садится на корточки рядом с ним:

— Скажи, с кем тут можно наладить связь? Кто тут и что берет? За деньги бежать кто поможет? — шепотом спрашивает он. Драко поднимает на него взгляд, снова ощутив прилив злости.

— За меня бы отдали деньги, Поттер, — гневно выплевывает он и отворачивается.

Поттер его выматывает, как инородное тело в чужом пространстве. Он не вписывается во въевшуюся, пропитавшую за эти годы тело и разум атмосферу. Как если в изысканной аристократической гостиной поставить мягкий, нелепой раскраски диван. Его хочется вышвырнуть, он нарушает все привычное течение жизни, с которым смирился. И заставляет задумываться о других вариантах, которые невозможны.

— Ты не сбежишь, — добавляет он, ощущая раздражение. Вспоминает Хогвартс, соперничество, желание быть лучше Гарри Поттера. Это не может продолжиться сейчас, он не хочет… Но Драко не в силах заставить себя не реагировать на слова Поттера.

— Ты все еще думаешь, что такой же крутой, Поттер? И Азкабан тебе по силам? — кажется, мышцы лица сводит от давно забытой ухмылки. — Здесь нет героев, только заключенные, и все они равны в своих возможностях.

Гарри улыбается. Возможно, потому, что удалось растормошить бывшего слизеринца. Или от давно забытого чувства, что испытывал с первого дня в Хогвартсе и в последующие шесть лет.

— Полагаю, это ты так оправдываешь свое втоптанное в грязь имя?

— Мое имя… — Драко запинается, это слишком болезненная для него тема. Забытая. Находящаяся под запретом все эти годы, когда он мысленно перебирал свои воспоминания. Как и отец, как убитая в сражении мать, или последние годы Хогвартса. Малфой вспоминает лишь лето, солнце, зелень… Или зиму, рождественские дни, мягкую кровать, вкус забытой еды…

— Не смей про это говорить, Поттер, — наконец выговаривает Драко, сглатывая ком в горле.

— Хорошо, не буду, — соглашается Гарри. — Как мне тогда тебя называть? Заключенный номер 376?

Малфой сверкает глазами, и Поттер наконец видит его искаженное от злости лицо.

— Чего ты добиваешься, Поттер? У нас нет палочек, иначе ты бы уже лежал на полу с еще одним шрамом на лбу.