ДД 3 (СИ)

- Герр офицер? – удивлённо и с сильной примесью страха воскликнул служащий медицинского барака, где находился сейчас Яков и которого я встретил на входе в здание. Это был худой мужчина, сутулый то ли от вечного страха, то ли от невзгод, одетый в полосатые штаны, куртку и берет, с розовым матерчатым треугольником на левой стороне груди и многозначным номером рядом.

- Мне нужен заключённый из Целленбау, который поступил к вам на днях, - резко сказал я.

- А-а…

- Русский. Живо!

- Д-да, герр офицер, - сильно вздрогнул он. – Я покажу.

Яков лежал в общей палате. От посторонних взглядов его скрывала матерчатая потрёпанная ширма. Он был накрыт затёртым тёмно-серым одеялом до подбородка. Его голова была замотана бинтами. Лицо худое, с серой обвисшей кожей, как у человека, долгое время страдающего тяжёлой болезнью.

«А ещё писали, что в плену он получал уход по высшему разряду, - покачал я головой, вспомнив кое-какие записи. – М-да, с таким уходом он не выглядел бы живым покойником сейчас. И на ранение его вид не списать».

Аура мужчины выглядела плохо. Без хорошей помощи опытного хирурга и редких дорогих лекарств Яков умрёт через несколько дней.

Рядом раздался голос ещё одного немца:

- Герр офицер?

Пока я шёл к бараку, где находился нужный мне человек, Ску Би отправилась на поиски врача. И вот он тут. Рядом со своими подопечными этот сытый холёный мужчина смотрелся образцом здорового человека.

- Как это случилось? – спросил я, кивнув на раненого.

- Два дня назад он выпрыгнул из окна тюрьмы и бросился к колючей проволоке, по которой пущен ток. При этом он что-то несколько раз громко выкрикнул, чем привлёк к себе внимание часового с вышки. Тот выстрелил и попал заключённому в голову. К счастью или нет, не берусь судить, так как не знаю ценности этого унтерменша, но пуля прошла по касательной, раздробив теменную кость. Её осколки были удалены во время операции, вот только состояние раненого стабилизировалось, но лучше не стало. Боюсь, вскоре он умрёт, - подробно описал он ситуацию с Яковым.

- Всё, я понял, - остановил я его, потом пристально посмотрел ему в глаза и приказал. – Через два дня ты примешь яд, а перед этим сделаешь всё, чтобы прикончить тех, с кем работаешь вместе и ранее проводил опыты над пленниками. Запомни, ты всё время чувствовал жалость к людям, сочувствовал коммунизму и ненавидел нацизм и Гитлера с его прихлебателями. Обо всём этом укажешь в прощальной записке, а ещё в ней укажешь, что рад тому, что товарищи из группы «Белый меч» помогли освободить тысячи заключенных и уничтожили тысячи эсэсовцев.

- Да, герр офицер, всё так и есть, - кивнул в ответ врач. – И я сделаю это, можете на меня положиться.

«Ещё бы ты не сделал», - хмыкнул я про себя.

Дальше я отправился по баракам с заключёнными из СССР.

- Вы кто? – мне навстречу вышел высокий и страшно худой (может, оттого и выше казался) мужчина. В точно такой же полосатой робе и берете, как и помощник медиков из медицинского барака. Отличия были лишь в цвете треугольника на груди. Кстати, всего на территории концлагеря Заксенхаузен использовалось восемнадцать типов знаков-треугольников на груди. Ровно столько, сколько содержалось категорий узников. Треугольники отличались не только цветом (у гомосексуалов – розовый), но и добавленной буквой из латиницы.

- А вы? – вопросом на вопрос ответил я.

- Генерал-майор Красной Армии Зомов Алексей Семёнович, - быстро ответил он и следом добавил. – Вхожу в руководство подпольной ячейки лагерного Сопротивления… что за чёрт?!

- Спокойно, Алексей Семёнович, спокойно, это всего лишь лёгкий гипноз, которым я в дальнейшем пользоваться не собираюсь, - я как можно радушнее улыбнулся ему. – Большего знать мне о вас не нужно ничего. Я здесь, чтобы помочь вам, то есть, всем вам, - я обвёл рукой барак с рядами низких трёхъярусных деревянных нар. - Вы когда в плен попали?

- Во второй половине лета сорок первого.

- Тогда, возможно, вы слышали про оборону Пинска, которой руководил генерал Невнегин и несколько серьёзных контрударов в том направлении под его командованием? Во время одного из них части Красной Армии почти дошли до Бреста и вернули несколько городов на направлении Пинск-Брест.

- Да, я в курсе, - кивнул генерал-майор. – Вы имеете к этому отношение?

- Самое прямое. Мои разработки помогли товарищу Невнегину остановить продвижение немецких войск в той стороне. Причём у него на тот момент было не больше двух батальонов, а на его хвосте сидела почти целая дивизия немцев, - ответил я. – Потом так получилось, что я выбыл из строя почти на два года и не мог помогать в военном деле. Да, если вдруг мне не верите, то вот мои документы, - сказал я и в конце речи протянул собеседнику удостоверение и мандат личного порученца Сталина.

Тот машинально их принял, бегло просмотрел и вернул назад со словами:

- Я вам и так почему-то верю, товарищ Глебов. А документы… ерунда это всё. Немцы здесь, в смысле, в лагере, печатают фальшивые английские фунты, так почему бы и не изготавливать вот такие же, как у вас документики.